– Амон, Сашка позвонил в полицию и назвал тебя убийцей.
– Что? – лицо Боровика вытянулось.
– Да, да. Причем серийным.
– О боже!
– Понятно, что словам дурачка не особенно верят, но… – И он развел руками.
– Кто тебе об этом сказал?
– Один из оперов, ведущих дело. Мы сегодня созванивались.
– Совсем он плохой стал, да? – Это Амон про Сашу спрашивал, друга своего детства.
– Да я бы не сказал. Встретишь на улице, примешь за нормального. Но Ольга Алексеевна говорит, что чудить больше стал.
– Как он выглядит?
– Хорошо. Красавчик. Ты его… с тех пор не видел?
Амон покачал головой, затем опустил глаза.
Боря сделал глоток воды. Тема была больной для обоих. Гибель младшего Слепнева…
Они ее не обсуждали! Вот и сейчас не стали.
– Смотри, нашу еду везут, – воскликнул Амон.
– Везут? – округлил глаза Боря. Но, обернувшись, убедился в том, что друг не ошибся в выборе слова. Их мясное ассорти на самом деле везли на тележке. Блюдо, на которое оно было выложено, больше напоминало ледянку, усевшись на которую они в детстве с гор сигали. Диаметр его был не меньше метра. – Вот это тарелочка, – усмехнулся Боря.
– Ты на нижний ярус тележки посмотри.
– А что там?
– Соусы и гарниры. Подаются к мясу.
Официант подкатил тележку к их столу. Сначала водрузил на него блюдо с мясом, затем с гарнирами и соусами. Борис распознал рис и чечевицу, а также кетчуп и тартар (или что-то похожее на них), остальное не смог идентифицировать.
– Это что такое? – спросил он у Амона, ткнув вилкой в горку какой-то кашицы, вызывающей не очень приятные ассоциации с пометом.
– Вкуснейшая штука. Пюре из молодого гороха и трав. Особенно хорошо сочетается вот с этим соусом. – И указал на пиалу с чем-то желтым и тоже малопривлекательным с виду. – Это горчица, не криви так рожу! Изнежился в своей Европе…
– Да брось! В Германии и Чехии, где я провел последние годы, пища грубая. Просто она иначе выглядит. – Боря подцепил на вилку горох и отправил в рот без соуса. Оказалось очень вкусно, нежно, только пресновато.
– Не так все делаешь! – рассердился Амон. – Дай! – И, взяв тарелку Бори, наложил ему еды. Каждый кусок мяса под определенным соусом. А страуса еще и в лепешку завернул, добавив к ней овощей. – Пробуй!
Боря послушался.
– Мммм…
– Что?
– Вкусно, – выдохнул Борис и сделал большой глоток воды. Правда вкусно, но остро.
– О, а вот и он! – вскричал Амон.
– Кто? – не понял Боря.
– А ты оглянись…
Но этого не потребовалось. Боря, не оборачиваясь, понял, кто к ним присоединяется.
Валера!
Только он так пыхтел при ходьбе. И пахнул (или вонял?) вьетнамской «звездочкой». Она, по мнению Валеры, была панацеей практически ото всех болезней.
– Привет, ребята! – услышал Боря за своей спиной и только после этого обернулся.
Валера был все такой же.
Среднего роста и комплекции, круглолицый и курносый, небрежно одетый и причесанный, он был таким и в детстве, и в юности, и в молодости. Таким остался и в зрелости. Даже морщин у него не прибавилось. Наверное, потому что Валера редко улыбался. У него начисто отсутствовало чувство юмора, а скалиться (как он сам выражался) ради того, чтобы кому-то понравиться, он не считал нужным.
– Ты как будто законсервировался, – не сдержался Боря. – Выглядишь так же, как и десять лет назад…
– А ты постарел, – покачал головой Валера. Тактичность, как и улыбчивость, была ему не свойственна.
– Боря возмужал, – поправил друга Амон. – Садись, Валера, и налетай, пока мясо не остыло.
– Я не голоден.
– Угощаю, – улыбнулся Боровик. Знал, какой Валера прижимистый.
– За день рождения?
– Будем так считать.
– Тогда проставляйся.
– Мы же все за рулем…
– Кто это – все? Я нет.
– Ты что, машину продал?
– Водителя нанял.
– Даааа ладно? – протянул Боря и мысленно сплюнул. Вот же прицепилась фразочка.
– Нашел человека с правами, готового за еду на тебя работать? – съязвил Амон.
– Тогда это должна быть Дюймовочка, – подхватил Борис. – Которая горошиной сыта.
– А ты почти угадал! Водитель женщина. Да крохотная такая! Кило сорок весит, не больше. Зато гоняет лихо.
– И сколько ты ей платишь?
– Нисколько. Долг она отрабатывает. За полгода рассчитается со мной, опять за руль сяду. – Он взял руками помидор-черри и закинул его в рот. – Вообще я не всегда ее припрягаю, иногда и сам вожу, но на встречу с друзьями решил отправиться с водителем.
– Если хочешь, закажу тебе водки. Но лично я пас.
– А ты? – спросил Валера у Бориса.
– Тоже.
– Да Дюймовочка моя нас всех развезет, не волнуйтесь. Грех под такую закусь не выпить.
Боря с Амоном переглянулись. Боровик наморщил нос. Он не любил водку. А Валера пил только ее. Причем всегда заказывал бутылку. Считал, что на разлив, пусть и в приличном месте, подают разбавленную.
– Ладно, давай я с тобой выпью, – согласился с Валерой Борис. – Но чисто символически. Не хочу, чтоб меня твоя Дюймовочка везла.
Тот изобразил нечто наподобие улыбки. На миг приподнял уголки губ. В их компании по серьезности с ним мог соперничать только Амон. Но тот пусть не часто, но улыбался. А уж если смеялся, то до колик. Да так заразительно, что вся компания, глядя на него, начинала покатываться. Костя как-то даже обмочился от смеха. И многие годы не мог забыть своего позора. Все боялся, что кто-нибудь из друзей проболтается и за ним закрепится прозвище «зассанец».
После того как принесенная водка была разлита по стопкам, Валера в свойственной ему лаконичной манере произнес тост в честь недавнего именинника:
– За тебя! – после чего опрокинул водку в рот.
– Если судить о таланте по краткости, то ты гений! – хмыкнул Борис.
– А ты сомневался? – Отставив рюмку, Валера принялся за мясо. Отправив в рот самый большой кусок, он сморщился. – Что это за гадость? – И выплюнул мясо на салфетку.
– Это верблюжатина, насколько я могу судить по цвету и консистенции, – ответил Амон. – Кстати, зря ты. Никакая это не гадость. Жестковата немного, тут я согласен, но если ее мелко порезать, а не тащить в рот огромный кусок, то…
– А это что? – перебил его Валера и ткнул вилкой в отбивную.