Сказал:
– Спасибо.
Достал из кармана единственную сигарету, специально приготовленную, чтобы покурить перед возвращением домой. Обычно за день выкуривал две, одну в финале прогулки, вторую – перед сном.
Но сейчас она явно гораздо нужней.
– Абсолютно нормальная реакция здорового организма, – примирительно сказал блондин. – Увидели то, чего человеческими глазами видеть не положено – получайте. Все честно. Впрочем, не переживайте, привыкните.
Еще чего не хватало – к такому привыкать.
Спросил:
– Слушайте, что это было вообще?
– Не «что», а «кто». Один из лучших моих сотрудников. Возможно ваш будущий коллега… Ладно, ладно, забудьте. Не коллега, не будущий, не ваш. Огненный синий демон Двенадцатой Пустыни Альстейна, талантливый скрипач, очень заботливый сын; говорят, фантастический любовник. Не знаю, лично не проверял. Нам взаимно повезло: мне – заполучить столь ценного работника, а мальчику – зарабатывать достаточно денег, чтобы его мать проводила зиму на юге, а лето – на берегу Северного моря. У нее врожденная любовь к перемене мест и очень хрупкое здоровье. Ничего не поделаешь, немного я знаю женщин, способных родить демона без всякого ущерба для себя. Впрочем, извините, увлекся. Вас проблемы этой семьи совершенно не касаются. Тем более, что и проблем у них уже давно нет.
– Ничего себе. Это сколько же он зарабатывает?
– Понимаю ваше любопытство. Но называть точную сумму было бы неэтично. Скажем так, сколько ему нужно, столько и зарабатывает. И еще немного сверху – просто так, чтобы всегда был приятный сюрприз.
– А зачем огненному демону деньги?
– Ровно затем же, зачем всем остальным. Он же, в некотором смысле, совершенно обычный человек. То есть воплощен в человеческом теле, которому нужно есть, пить, жить в тепле, не ходить по улице голым и получать разнообразные удовольствия. Все, что этот юноша пока может – демонстрировать свою удивительную природу на радость тем, кто способен ее увидеть. Может быть, потом, позже… Впрочем, поглядим, что будет потом. У всех по-разному получается.
Выбросил в урну скуренную до фильтра сигарету. Вздохнул: вторая сейчас не помешала бы. Но она осталась дома, в портсигаре, в ящике письменного стола.
Сказал:
– Ладно, хорошо, предположим. Но я-то вам зачем? Я не синий демон. И даже не фиолетовый в клеточку. Если бы был, я бы знал.
– Совершенно верно, – кивнул блондин. – Вы не демон. Вы – другое существо. А насчет вашего последнего замечания, вынужден разочаровать. Поначалу никто о себе не знает. Многие так и не узнают до самого конца. Потом, уже после так называемой смерти, очень веселятся, выяснив, какими дураками были все это время. Люди, впрочем, тоже, так что в этом смысле никакой принципиальной разницы между нами нет.
– Между «нами» – это между кем и кем?
– Между существами разной природы, скажем так. Если хотите посмотреть на меня боковым зрением, не стесняйтесь. Станет плохо, не беда, коньяк еще остался. И сигарету я вам найду.
Ох. То еще искушение. Продаться за глоток коньяка и сигарету. В смысле обменять на них остатки своего душевного равновесия. И последнюю надежду на то, что все-таки не сошел с ума, а просто…
Да ну, почему сразу «последнюю надежду»? С какого такого ума, кто сошел? Отставить панику. Просто померещилось что-то, со всеми бывает, отстань.
В глубине души понимал, что коньяк и сигарета – очень неплохая цена. Все равно ведь поглядел бы, как удержаться. Может быть, не прямо сейчас, а на прощание. Но поглядел бы непременно, потому что любопытство никто не отменял.
Пресловутое «боковое зрение» оказалось отличным способом галлюцинировать на халяву. То есть не принимая внутрь никаких специальных веществ. Вот и сейчас внезапно обнаружилось, что вместо коренастого блондина на лавке сидит великан.
Ну, то есть, как – великан. Всего втрое больше среднего человека, но этого обычно достаточно, чтобы произвести впечатление.
Кожа у великана была золотой, глаза – зелеными, в каждом блестело как минимум три зрачка. Может быть, больше, но уточнять не взялся бы: врожденный астигматизм, даже в относительно легкой форме может оказаться серьезной проблемой при подсчете чужих зрачков.
На голове великана росли роскошные буйволиные рога, крупные даже для его габаритов. Ну или не росли, а были как-то к ней прикреплены. Надо же себя украшать перед выходом в город. Особенно если собираешься выпить кофе в кафе возле ратуши. В одиннадцать утра. Например.
В одной руках великан держал бубен из светлой кожи. Другой время от времени аккуратно по нему постукивал. Возможно, в этом постукивании был какой-то ритм, но чтобы его уловить, надо послушать подольше. А это довольно затруднительно, когда каждый удар отзывается у тебя в животе протяжным, сладким и одновременно тошнотворным эхом.
Хрен его знает, что было дальше. И было ли хоть какое-то «дальше». Потому что когда вынырнул из вязкой предобморочной тьмы, сделал торопливый огненный глоток из поспешно протянутой фляги, было не до воспоминаний о том, что случилось на дне этого провала.
А потом они, конечно, исчезли, не оставив даже намека на тень надежды когда-нибудь их вернуть. Так растворяются в едкой кислоте бытия самые сладкие предутренние сновидения. Только что были, и вот их уже нет. И это «нет» – навсегда.
Ладно, плевать.
– Я довольно безобидный с виду, – примирительно сказал блондин. – Немного великоват, но тут ничего не поделаешь. Зато похож на человека. И выгляжу вполне добродушно, сразу ясно, что я не собираюсь никого есть живьем, раздирая на куски. Для людей это обычно довольно важное обстоятельство.
Согласился:
– Есть у людей такая маленькая слабость. Чертовски приятно знать, что в ближайшее время тебя никто не съест.
За сговорчивость получил сигарету. Почему-то черную. Видимо, для пущего демонизма. Однако табак был неплох, и на том спасибо.
Впрочем, главное, что она вообще была.
Спросил после первой, самой жадной затяжки:
– Зачем это все? Дурацкое объявление, разговоры, мороки? Зачем смотреть на кого-то боковым зрением? Зачем видеть то, чего на самом деле нет? Чего вы от меня добиваетесь?
– Понимания, – серьезно сказал блондин. – И, в идеале, согласия на меня поработать. Но это на ваше усмотрение, силой не заставлю. Вы же видели, я добряк.
Ннннуууу… Ладно, договорились. Запомним. Именно так и выглядят добряки: шестиметровые, с рогами и бубном. Предположим. О’кей.
Но вслух ничего не сказал. Просто сил не было на препирательства.
– Тут такое дело, – говорил великан. В смысле блондин. – В каждом человеческом поселении должны водиться чудовища. То есть существа нечеловеческой природы. Причем совершенно конкретное количество. Городу с полумиллионным населением, вроде нашего, полагается сорок три ночных чудовища и двадцать восемь дневных. Только не спрашивайте, почему такие строгости. Сам толком не знаю. Предполагаю, что просто для равновесия и заполнения некоторой пустоты. Факт, что такое правило существует, хотим мы того или нет. И оно работает. Это я вам как младший дух-хранитель города с четырехсотлетним стажем говорю.