Все вокруг покрывали застывшие грязно-желтые пятна пожарной пены.
Никита и Юля осторожно подошли к самолету. Никита взобрался по груде обломков и сунул голову в выбитое окно кабины пилотов, сделал несколько снимков и снова спустился к Юле, которая тревожно озиралась по сторонам. Затем обошел гору хлама, которая недавно была самолетом, и уважительно присвистнул.
— Это ж надо было такую махину сюда притащить! Или его тоже грохнули?
— Не знаю, грохнули его специально или сам упал, но одно точно, разбился он не здесь, — с мрачным видом отозвалась Юля. — Судя по тому, как он выглядит, взорваться он должен на земле! Ты представляешь, сколько керосина полыхнуло? Тонны три, не меньше! А где следы горения? Глянь, трава, кусты — все целехонько! А сажа, копоть на конструкциях? Пальцем проведи — не мажется!
Никита озадаченно почесал в затылке.
— Так они, того, пеной заливали, вот и смыли!
— Сразу видно, что ты никогда копоть с кастрюль не отмывал, — ехидно заметила Юля. — Ты на землю смотри. Где тут разводы сажи?
— Ну, ты даешь! — только и смог сказать Никита. — Нат Пинкертон в джинсах.
Он окинул останки самолета долгим взглядом и задумчиво сказал:
— Ты права, наверно! Гарью не пахнет даже в кабине. У меня раз проводка загорелась в квартире, так запах горелой резины месяц стоял. Тут, конечно, на открытом воздухе, но времени совсем мало прошло, а ничем не воняет. Странно все это, Юлька! Но меня еще один момент насторожил. Вернее, два. Первое, где регистрационные номера, где заводские? Ни на хвосте, ни на фюзеляже нет ничего подобного. Похоже, что фрагменты с номерами просто испарились… Если это инсценировка, то рассчитана на дебилов! Второе, почему оставили эту кучу хлама? По идее все обломки должны вывезти для экспертизы. А они валяются здесь как ни в чем не бывало! Для кого эту показуху устроили? Рядом деревни, мигом растащат цветмет по подворьям!
— Может, на то и рассчитано, чтобы растащили! На мародеров все спишут.
— Ну да, — вздохнул Никита, — сначала жестко подавляют электронные сигналы, а затем оставляют обломки без охраны и сваливают. Интересное кино получается!
Юля пожала плечами и огляделась по сторонам. С какого-то момента она тоже почувствовала, что за ними наблюдают, и первоначально списала все на страх и волнение. Но ощущение чужого присутствия не проходило, а, напротив, становилось сильнее с каждой минутой. Никита направился к борозде, пропаханной самолетом, прошел вдоль нее, наклоняясь и что-то рассматривая, но, видно, ничего интересного не обнаружил. Но Юля напряглась и затравленно огляделась вокруг, когда он крикнул:
— Не похоже, что борозда от этого самолета! Шире намного и глубже! Тут явно протащило что-то более широкое и тяжелое!
И снова полез по обломкам вверх. Через пролом в кабине пилотов протиснулся вовнутрь, чем-то загремел и невнятно выругался. Где-то рядом треснула ветка. Юля стремительно обернулась на звук, но никого не увидела. Только сосны качали ветвями. Она попятилась к разбитому самолету, и, продолжая наблюдать за лесом, сердито прошипела:
— Пошли отсюда, кому сказала!
— Сейчас, — отозвался он вполне безмятежно и снова чем-то загремел. — Тут сам черт ногу сломит! Кстати, горелым воняет, но запах совсем слабый. Если не принюхиваться, не заметишь!
Снова треснула ветка, но уже с другой стороны. Юля вытащила шокер и напряглась, приготовившись к нападению. Только знать бы, откуда грозила опасность? И тотчас увидела высокого русоволосого мужчину, который показался из-за угла административного здания. Он был в армейских камуфлированных штанах расцветки «болото» и в точно такого же цвета однотонной майке. На мощной шее болталась цепочка с затейливой подвеской, разглядеть которую никак не получалось. Ноги в тяжелых ботинках ступали медленно и, как ей показалось, нарочито небрежно. Движения его были плавными, как при замедленной съемке, и это производило сильное впечатление. А лицо было безмятежно, словно во время вечерней прогулки в городском парке.
На вид ему было слегка за сорок. Короткая, почти под ноль стрижка, загорелое, с крепкими скулами и твердым подбородком лицо, под выгоревшими бровями глаза — голубые, но будто разбавленные водичкой, — все это принадлежало человеку, который умел и привык командовать. У Юли пересохло в горле от волнения, и она почти взмолилась:
— Никита, вылезай немедленно!
И тут же быстро добавила, потому что мужчина был совсем близко:
— Гости у нас!
Никита чем-то громыхнул в кабине и, видно за что-то зацепившись, чертыхнулся, а кабина затряслась как в лихорадке.
Незнакомец тем временем остановился напротив и смерил Юлю насмешливым взглядом, словно увидел перед собой цирковую собачку, стоявшую на задних лапах в ожидании подачки дрессировщика.
— Милая, вы меня этой штукой ткнуть хотите? — поинтересовался он с улыбкой.
— Понадобится, ткну! — отбила ухмылку Юля и пригрозила: — Лучше не подходите!
— Не советую! — усмехнулся мужчина самоуверенно, почти нагло, отчего ей захотелось немедленно сразить его электрическим зарядом и желательно — наповал.
Никита с грохотом свалился сверху, едва не упал, но устоял на ногах и загородил Юлю плечом. Сумку с фотоаппаратом закинул на спину, сжал кулаки, словом, приготовился стоять насмерть. Юля представила, как это выглядит со стороны — два мелких щенка против бойцового пса, и ей стало плохо. Но она вышла из-за спины Никиты и встала рядом, плечом к плечу.
Взгляд незнакомца мгновенно изменился, стал колючим, а тон — требовательным.
— Кто вы? Откуда? — Он прищурился, словно просчитывал, сколько ему хватит секунд, чтобы уложить их на землю.
— А вы сам кто такой? — бесцеремонно поинтересовался Никита. — Чем здесь занимаетесь?
Мужчина окинул его задумчивым взглядом, очевидно, решал, прихлопнуть ли разом наглого сопляка или позволить пожить немного. Юле, по крайней мере, так показалось. Но представился:
— Полковник Завадский, Александр Анатольевич. Итак?
Но Никиту уже понесло.
— А вы, простите, полковник чего? Армии, полиции, пожарной службы? А то ведь полковники разные бывают!
Завадский мимолетно нахмурился, но ответил сразу: вкрадчиво, с мягкими тягучими нотками, словно утешал капризного ребенка или объяснял сумасшедшему, как нужно вести себя в палате, чтобы не попасть в тесные объятия смирительной рубашки. Отвечал он Никите, но смотрел больше на Юлю, тем особым взглядом, который женщины безошибочно определяют как «раздевающий».
— Я, молодой человек, руковожу поисково-спасательной службой МЧС. Заметили, наверно, что здесь произошло? Теперь, может быть, и вы представитесь?
Никита протянул Завадскому редакционное удостоверение, которое тот изучил с величайшим вниманием, а затем исподлобья посмотрел на Юлю.