– …Вот так-то вот, господа офицеры, – закончил свою проникновенную речь полковник Ройс. – А вы что подумали?

– Не верю ни единому его слову, – сказал Клозе, когда они шли по территории базы в направлении офицерского клуба. – Я тоже умею рассуждать на возвышенные темы, уходя от основного вопроса.

– Все офицеры так умеют, – сказал Стивенс. – И чем старше звание, тем выше мастерство врать подчиненным.

– Он выставил себя полным козлом, – заметил Юлий. – По крайней мере, в наших глазах, но он может на это наплевать, потому что он – полковник, а мы, скорее всего, завтра не вернемся.

– А может, мы зря паникуем? – спросил вдруг Клозе. – Может, этот «Всплеск» яйца выеденного не стоит? Может, мы запросто отбомбимся по целям и вернемся домой уже через час, целые и невредимые?

– Ты сам веришь в то, что сейчас сказал? – спросил Юлий.

– Нет, но очень хочу, – сказал Клозе.

– Это задница, джентльмены, – сказал Стивенс. – В такую задницу мы на этой планете еще не попадали.

А ведь он прав, подумал Юлий. Они бомбили космодромы, склады, тайные укрытия и учебные лагеря повстанцев, громили нелегальные рудники по добыче тетрадона. Они сталкивались с зенитными батареями, комплексами ПВО и вражескими истребителями, но с тяжелым боевым судном дела иметь им еще не доводилось.

«Деструктор» не давал Юлию покоя.

Юлий не мог понять логической необходимости его присутствия на Сахаре. Обычно контрабандисты выбирали свои корабли, исходя из баланса, скоростных качеств и грузоподъемности. У линейного крейсера было все в порядке со скоростью, но и с демонтированным главным калибром и при отсутствии десантного батальона на борту он не мог бы конкурировать по части полезной нагрузки даже с обычным среднетоннажным грузовиком.

Юлий в который раз спрашивал себя, чем обладает «деструктор», чего нет в обычном грузовике, и ему дико не нравился очевидный ответ. Оружием.

Но контрабандисты не дерутся. Они предпочитают скрываться, уходить из локального пространства планеты до того, как имперские силы выйдут на расстояние удара. Тогда зачем им понадобился крейсер?

Юлия терзали смутные сомнения.

– Меня терзают смутные сомнения, – сказал Юлий.

– По поводу? – спросил Клозе.

– По поводу крейсера.

– Чего нам с тобой париться? – спросил Клозе. – Наше дело – космодром. С крейсером будет трахаться камрад капитан.

– Премного благодарен, – сказал Стивенс.

Они вошли в офицерский клуб и покинули его уже через пять минут. В клубе гулял молодняк из пополнения, отмечая свое первое назначение. Там было слишком шумно, слишком дымно, слишком пьяно и слишком весело. Юлий ничего не имел против хорошей гулянки, но только не накануне боевых действий, да и настроение его немного не соответствовало атмосфере всеобщего праздника.

Захватив из бара по паре бутылок пива, они отправились в оранжерею и расположились в шезлонгах посреди миниатюрного леса тропических растений. В оранжерею на базе редко кто забредал – пилоты не хотели бередить свою душу воспоминаниями о более приятных местах, чем Сахара с ее болотами.

– Когда мы выиграем эту войну, я напьюсь, – пообещал Клозе. – Буду пить неделю, а может быть, и две. Хочу увидеть розовых слонов и зеленых крокодилов.

– Во-первых, крокодилы и так зеленые, – сказал Юлий. – А во-вторых, мы, я имею в виду флот, никогда не выиграем эту войну.

– Это еще почему? – спросил Клозе. – Ты не веришь, что мы раздавим этих чертовых повстанцев?

– Не в этом дело, – сказал Юлий. – Войну может закончить только тот, кто ее начал, а начал ее отнюдь не военно-космический флот. Такие большие государства, как Империя, должны вести перманентные военные действия в какой-нибудь захолустной дыре. Это обеспечивает мало-мальски сносную боеготовность армейских сил и в то же время поддерживает население вышеупомянутого государства в постоянном состоянии легкой тревоги, что делает людей более управляемыми. И если закончится эта война, то тут же в другом месте начнется какая-нибудь другая. Это закон, по которому развиваются империи. Это что-то вроде церемониального имперского танца, который мы обязаны протанцевать.

– Да ну? – спросил Клозе.

– Империи рождаются в войнах, – сказал Стивенс. – И войны являются неотъемлемым атрибутом их существования.

– Вы такие умные, что меня от вас тошнит, – сказал Клозе. – С другими парнями можно поговорить о бабах, футболе и пьяных дебошах, а вы постоянно треплетесь о политике, религии, философии и прочей ерунде.

– Тем не менее, ты ищешь нашего общества, – сказал Юлий. – Это говорит о том, что в тебе еще живет тяга к знаниям и стремление к интеллектуальному совершенствованию.

– Давайте помолчим, джентльмены, – предложил Стивенс. – Иногда все, что нам надо, это немного тишины.

– Скоро у нас будет столько тишины, сколько мы и представить себе не можем, – буркнул Клозе, но все-таки заткнулся.

Официальная имперская пропаганда называла врагов Юлия на этой планете террористами, бандитами и бунтовщиками. Нейтрально настроенные средства массовой информации называли их сепаратистами. Всяческие правозащитники и прочие деятели, составляющие оппозицию политическому курсу Империи, называли их героями, борцами за свободу и за свои гражданские права. Разведчики называли их болотными тварями, а контрразведчики – подрывными элементами.

Пилоты звали их повстанцами, потому что это слово рифмуется со словом «засранцы». Юлий ненавидел этих людей только потому, что они вынуждали его убивать их. Но в то же время он испытывал к ним некоторое уважение.

Независимо от того, что ими двигало, они дрались с превосходящими их силами противника и продолжали это делать, хотя дело выглядело откровенно проигрышным. Юлий пытался поставить себя на их место и признался, что сам бы так не смог. Ему нужна была хоть какая-то перспектива, а у сепаратистского движения на Сахаре никаких перспектив не было.

Кроме одной.

Перспективы умереть.

ГЛАВА 7

План операции, как обычно, был закачан в тактические компьютеры истребителей за час до начала акции. Считалось, что одного часа пилотам вполне достаточно, чтобы ознакомиться с полетным заданием, а столь позднее оповещение не даст шпионам шанса украсть секретную информацию. Юлия всегда интересовало, какой умник это посчитал.

Как Юлий и ожидал, операция была спланирована бездарно до самой мельчайшей подробности. Обычная расчетная скорость, подлетное время сорок минут, высота полета стандартная…

База 348-М находилась в глубоком тылу, от линии фронта ее отделяло две тысячи километров. Еще двести километров до цели номер один – космодрома. Это расстояние они должны были преодолеть за сорок минут.