– А разве у нас с тобой любовь?
– А разве нет?
– Ты раньше никогда этого не говорил.
– К чему утверждать очевидное?
– То, что для тебя очевидно, для меня может быть невероятно.
– Чушь, – сказал Клозе. – Типичный подход следователя, ждущего чистосердечного признания. У него и так полно улик, а он все равно хочет услышать слова подозреваемого.
– Слабо, да?
– Что – «слабо»?
– Признаться.
– Ты меня на «слабо» не бери. Меня на «слабо» уже в детском саду брать перестали.
– Когда тебя из детского сада выпустили? В прошлом году или в этом?
– Я сам сбежал, – сказал Клозе.
– Так ты собираешься мне признаваться?
– В чем?
– Сам знаешь в чем.
– Видишь, ты даже не можешь сказать это слово.
– Могу.
– Не можешь.
– Могу.
– Не можешь.
– Могу.
– Тогда скажи.
– Что?
– Это слово.
– Какое?
– Сама знаешь.
– Сволочь рыжая.
– Это не то слово.
– Зато правда.
Клозе закурил.
– Ты встретишься с ним? – спросил он. – Чтобы объяснить ему причины твоего странного поведения на вашем первом свидании?
– Думаю, да. А ты не боишься конкуренции с его стороны?
– Он мне не конкурент.
– Он граф.
– Зато во мне присутствует животная сила.
– Сила кролика, насколько я могу судить.
– Кролики – тоже страшные звери.
– Это точно. Любого затрахают. А еще он старше тебя по званию.
– Зато я рыжий.
– Это скорее недостаток, чем достоинство.
– Черт побери, – сказал Клозе. – А я всегда считал, что наоборот.
– Значит, ты заблуждался всю свою сознательную жизнь.
– Иногда такое случается, – сказал Клозе. – Кстати, ты слишком быстро одеваешься. Я не успеваю фиксировать подробности.
– И это говорит мне пилот? Лучший бомбардир базы 348-М на Сахаре? Лжец.
– Все равно не торопись. Пойдем вместе.
– Куда это?
– Ты – на работу, а я зайду в штаб округа по поводу нового назначения.
– Тебе не терпится покинуть эту планету?
– Скорее, наоборот, – сказал Клозе. – С каждым днем мне нравится здесь все больше и больше.
– Наверное, ты просто соскучился по океану.
– Может быть, – сказал Клозе.
– Майор Клозе?
– Да.
– У меня нет для вас никакого назначения. Можете продолжать считать себя в отпуске. Или вас в вашем положении что-то не устраивает?
– Меня все устраивает. Просто я хотел бы знать, когда этот отпуск закончится, чтобы планировать свое личное время.
– Когда ваш отпуск закончится, вас сразу же известят.
– Этого мне и не хочется. Я не люблю сюрпризы.
– Вся наша жизнь состоит из сюрпризов.
– А вы философ, капитан.
– А кто сейчас не философ, майор?
Клозе вышел из штаба округа, нацепил на нос солнцезащитные очки и увидел сюрприз. Клозе чертыхнулся, выронил изо рта сигарету, которую не успел прикурить, развернулся и помчался обратно.
– А, майор Клозе, – расплылся в улыбке дежурный капитан. – Вы не поверите, но за те три минуты, что вас здесь не было, мы не получили относительно вашей персоны никаких распоряжений. Извините.
– Это что? – спросил Клозе.
– Где?
– В окне.
Капитан выглянул в окно.
– Это – табло информационной службы планеты. Мы не имеем к нему никакого отношения. Это просто новости.
– Новости? – уточнил Клозе.
– Новости, – сказал капитан и довольно улыбнулся.
– И что мне теперь делать после этих новостей?
– Я бы порекомендовал вам расслабиться. И купаться в лучах заслуженной славы.
– Идите вы к черту, капитан.
Клозе снова вышел из штаба. С огромного трехмерного информационного табло, вывешенного над площадью, на него смотрела его собственная рожа, увеличенная в десятки раз. Голос из динамиков вещал что-то о «героических усилиях», используя такие фразы, как «совершить невозможное», «знать своих героев в лицо», и прочую муть.
Потом рожа Клозе сменилась мордой Юлия, а голос все никак не затыкался.
– Я знал, что не красавец, – пробормотал Клозе. – Но так-то зачем?
Несмотря на очки и отсутствие формы, его стали узнавать на улицах. Девушки улыбались и хихикали, мужчины считали своим долгом подойти и хлопнуть по плечу, детишки тыкали в него пальцами.
Он зашел в кафе, и ему налили кофе за счет заведения. У столика сразу же выстроилась толпа, требующая автографы. Клозе сказал, что его принимают за кого-то другого. Толпа улыбнулась и восхитилась его скромности.
Клозе не допил кофе и побежал в отель. У отеля его уже ждала другая толпа. Она объединилась с первой толпой, и Клозе испугался, что его разорвут на сувениры. Он заперся в своем номере, задернул шторы и обрубил всю связь.
Толпа собралась под окнами, скандировала его имя и требовала явить свое лицо народу.
Клозе включил новости.
В новостях показывали проход «Одиссея» сквозь флот таргов. Клозе насчитал двенадцать уничтоженных кораблей противника, несмотря на то, что корабельный компьютер зафиксировал только три финальных попадания.
Клозе переключил канал и увидел Юлия, пожимающего руку императора. Или императора, пожимающего руку Юлия. В общем, кто-то что-то кому-то точно жал.
Клозе снова переключил и увидел профессора Снегова, соловьем разливающегося о героизме двух имперских пилотов.
Клозе выключил новости.
Он понимал, что с момента поступления на военную службу не волен распоряжаться своей жизнью и, как в этом случае, своим лицом, но его могли хотя бы предупредить.
Его использовали в пропагандистских целях, чтобы предотвратить возможную панику, которая могла бы возникнуть при известии о вторжении таргов. Он не сомневался, что и Юлию сейчас приходится несладко, да и Снегов в записи не производил впечатления абсолютно довольного жизнью человека.