Если за последние годы я сумел создать у моих читателей впечатление, будто сразу после преждевременного выхода на покой мистер Шерлок Холмс растворился в сельском покое, то это означает, что мне удалось выполнить задуманное. Именно к этому я и стремился. В 1903 году, в возрасте всего сорока девяти лет, прославленный детектив неожиданно объявил о своем плане покинуть Лондон и уехать в Суссекс, чтобы разводить там пчел. Когда первое удивление прошло, я понял, чт́о побудило его к такому решению. Передо мной была поставлена цель известить общественность о намерениях моего друга с помощью рассказа, который надлежало опубликовать на страницах журнала «Стрэнд». Там же я должен был дать понять, что Холмс снимает прежний свой запрет на вынос своих расследований на суд общественного мнения. Майкрофт Холмс помог распространить весть о том, что Шерлок отошел от дел, по всей Англии и за ее пределы.
Нужно ли говорить, что гений дедукции не собирался тихо уходить со сцены, он лишь хотел, чтобы все остальные так думали. За последние несколько лет на сломе веков его деятельность по заданиям Майкрофта Холмса все больше и больше затрагивала вопросы национальной безопасности. С каждым раскрытым делом Майкрофт все сильнее давил на брата, чтобы тот бросил свои частные консультации и все свое внимание уделял поручениям, в исполнении которых так нуждался Майкрофт.
Наконец в октябре 1903 года события, которые мы тут не станем упоминать, подтолкнули Холмса к выводу о том, что столь тщательно избегаемые им перемены теперь стали жизненной необходимостью. К моему великому удивлению, через несколько недель он действительно переехал в долины Суссекса, в маленький коттедж на берегу моря, и даже убедил миссис Хадсон присоединиться к нему, на что она согласилась с превеликим удовольствием, поскольку б́ольшую часть своей жизни провела, дыша ядовитым лондонским смогом.
Однако, вопреки всеобщему мнению, Холмс не отказался от комнат на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон не стала расторгать с ним договор об аренде, а знаменитый сыщик продолжал платить за гостиную, свою спальню на первом и мою спальню и кладовую на втором этаже этого почти девяностолетнего здания. У меня нет ни малейших сомнений в том, что за ту сумму, которую он выплатил миссис Хадсон за аренду, Холмс легко мог приобрести весь этот дом. Но заключенный когда-то договор устраивал обе стороны, и они решили его не менять. Миссис Хадсон получила источник дополнительного дохода, а мой друг – базу для проведения расследований, когда он был вынужден бывать в Лондоне.
К тому времени я уже снова женился и остался в городе с женой и растущей практикой на Куин-Энн-стрит. Однако я не потерял связь с Холмсом из-за его переезда, как считали многие. Видимость, что после выхода сыщика на покой мы стали мало видеться, являлась частью глобального замысла с целью заставить всех поверить, что он полностью оставил свою прошлую жизнь и ведет уединенное существование, скрашенное лишь заботой о пчелах.
Разумеется, некоторые аспекты деятельности, которой в то время был занят Холмс, и сейчас не подлежат огласке. Даже я знаю далеко не обо всех его расследованиях, а те, что мне известны, настолько тесно переплетены с государственными интересами, что я не имею права выносить их на суд широкого читателя. Были и дела, связанные с частной жизнью Холмса и с печальными событиями октября 1903 года, и он сам просил меня о них не распространяться.
Шли годы, и я продолжал публикации в «Стрэнде» о некоторых расследованиях прославленного детектива. Время от времени читатели сетовали, будто Холмс уже не тот, что прежде, и задавались вопросом, насколько правдивы эти истории, или же они суть байки о вымышленном персонаже, авторство которого приписывали Артуру Конан Дойлу. Я могу заверить читателей в том, что события, описанные во всех моих рассказах и повестях, действительно реальны, и если Холмс показался вам не вполне таким, каким он был в самых первых изданных мною рассказах, которые вышли в конце 1880-х – начале 1890-х годов, то я буду склонен с этим согласиться. Я лишь спрошу у господ недовольных читателей: уверены ли они, что сами не изменились за прошедшие пятнадцать лет? Мы все, даже я и Шерлок Холмс, с годами становимся другими. Знаменитый сыщик уж точно не существует в каком-то неизменном вымышленном мире, где все время царит 1895 год. В более поздних рассказах гений дедукции отличается от себя прежнего потому, что он изменился, как за долгие годы нашей дружбы изменилось и мое восприятие старого друга.
Мой друг Конан Дойл, нынешний сэр Артур, однажды рассказал, что к нему подошли весьма солидные джентльмены и с удовольствием пустились в воспоминания о том, как им нравилось читать истории о Холмсе, когда они были еще детьми, и были крайне удивлены, когда он не обрадовался этому комплименту. Как сказал сэр Артур, эти люди не понимают, что их неловкие комплименты и похвалы поступкам, совершенным в юности, способны вызвать смешанные чувства у человека, не готового так поверхностно судить о прожитом времени.
Сейчас, наблюдая за тем, как Холмс задумчиво попыхивает трубкой, я устроился поудобнее в кресле. Было слышно, как в кухне, расположенной у другого конца темного холла, миссис Хадсон завершает хозяйственные хлопоты, начисто вытирая столы и плиту, чтобы на следующее утро снова приступить к своим обязанностям. Я перевел взгляд на потрескивающий в камине огонь и попытался справиться с дремотой, вернувшись к размышлениям о карьере прославленного детектива в последние несколько месяцев.
В первые годы нового столетия Холмс продолжал привлекать меня к расследованию тех дел, которые позволяли мое участие и не имели отношения к вопросам национальной безопасности. В те годы мы много путешествовали по Англии и по континенту, ездили в США, Канаду, даже в Индию, Африку и Японию.
В конце 1911 года Холмс занялся одним из самых значимых дел в своей карьере, приняв на себя роль, которую ему пришлось играть более двух с половиной лет. Разумеется, я говорю о том, как он проник в распространившуюся по всему миру немецкую организацию, вредившую многим странам, в то время как немецкое правительство готовилось к развязыванию войны. Холмс очень долго бился над тем, чтобы избежать кровавого варианта развития событий. Ему пришлось превратиться в крайне агрессивно настроенного и склонного к экстремизму американца ирландского происхождения по имени Олтемонт [26] и постепенно располагать к себе немецкое руководство упомянутой организации.
Под этой личиной Холмс путешествовал по всей Америке и Европе с конца 1911 года до августа 1914 года, став известной личностью во многих преступных группировках и всячески стараясь попасться на глаза бдительным германским агентам. Разумеется, его усилия оказались более чем успешными, и в конечном итоге в августе 1914 года привели к аресту одного из крупнейших немецких шпионов, фон Борка. Холмсу удалось заслужить такое доверие немцев, что еще в течение нескольких лет он мог передавать им ложную информацию. Благодаря тому, что немецким командованием эта информация воспринималась как правдивая, многие военно-стратегические решения, особенно в самом начале войны, были сделаны категорически неверно, что позволило Великобритании подготовиться к достойному отпору.