Анджела села прямо.
– На самом деле я очень голодна. Это наверняка из-за холодного ветра. Когда я была ребенком, я всегда очень плотно ела. Бабушка потрясающе готовила.
– У твоих дедушки и бабушки не было прислуги?
– Была, но, несмотря на это, бабушка почти всегда готовила сама. Я ей помогала. До сих пор могу напечь с закрытыми глазами дюжину овсяных лепешек или оладий.
Он соблазнительно улыбнулся ей и протянул руку:
– Говорят, на кухне временами становится невыразимо жарко.
Анджела почувствовала предательскую слабость в теле, когда его пальцы обхватили ее ладонь. Она пылко посмотрела на Реми:
– Если ты думаешь, что там может быть чересчур горячо для тебя, лучше держись подальше.
Он прижал ее к своему возбужденному телу. Очередной прилив слабости отравил ее. Взгляд его сосредоточился на нее губах.
– Думаю, мне под силу это выдержать.
Анджела слегка прижалась к нему, и его глаза потемнели.
– Уверен?
Он подхватил ее на руки.
– Пойдем проверим.
Реми позволил себе вдоволь насладиться ощущением прекрасного тела, прижатого к его, прежде чем он отпустил Анджелу. Ее тело распаляло его. Так было с того самого момента, когда они приехали сюда. Он так сильно желал владеть ею, словно последний раз они занимались любовью не прошлой ночью, а целый год назад. Боже, что это была за ночь!
Реми умирал от желания снова оказаться в ней. Он хотел отбросить в сторону все рациональные мысли, если такие еще остались в его голове. Он мечтал снова почувствовать то блаженство, что дарили ему ее прикосновения. Реми не мог припомнить, чтобы когда-то прежде он делил постель со столь восхитительной любовницей. Но теперь все было по-другому… более чувственно, словно лишь ее прикосновения могли возбудить его.
Реми накрыл ее губы своими в жарком, но коротком поцелуе. С трудом оторвавшись от нее, он спросил:
– Так достаточно горячо?
Ее руки обвили его шею, пальцы погрузились в густые волосы на затылке.
– Нет, еще не достаточно. – Анджела проникла язычком в его рот, отчего он почувствовал новый прилив горячего желания.
Реми быстро перехватил контроль над ситуацией, пытаясь осадить ее, подчинить своей воле. Анджела издала слабый стон и прижалась к нему так тесно, насколько это было возможно. Их бедра соприкасались, это было словно обещание будущих ласк.
Усадив ее на кухонный стол, он встал между ее раздвинутых ног.
– На тебе так много одежды, – прорычал он.
Анджела покусывала его губы.
– Это все оттого, что за окном температура ниже нуля.
Реми быстро освободился от свитера и рубашки, которая в процессе лишилась нескольких пуговиц.
– Теперь твоя очередь.
Анджела соблазнительно улыбнулась и неторопливо расстегнула крошечные перламутровые пуговички на своем дизайнерском кардигане. Под ним оказалась шелковая рубашка цвета кофе с молоком с низким вырезом, открывающим соблазнительную ложбинку между ее грудей.
– Я не ношу бюстгальтер…
– Я вижу.
Анджела неторопливо освобождалась от блузки, как первоклассная стриптизерша.
– Хочешь прикоснуться ко мне, не так ли?
– Что за вздорная мысль? – Реми напустил на себя безразличный вид.
Анджела самодовольно улыбнулась:
– Я не позволю тебе даже дотронуться до меня, пока не буду готова. Тебе нужно быть хорошим мальчиком и подождать.
Он мог видеть идеальные полушария ее грудей и набухшие розовые соски.
– Как думаешь, у тебя это получится?
Реми едва сдерживался, чтобы не наброситься на нее тотчас же.
– Я подожду, но ты же понимаешь, что тебе придется дорого заплатить мне за это?
Женщина ухмыльнулась:
– Это должно меня напугать?
– Очень, – низко прорычал он. – Очень сильно напугать.
Анджела приоткрыла вторую грудь, не сводя с него горящего взгляда. Потом провела своей рукой вдоль живота так, что пальцы зацепились за ремень брюк.
– Я такая влажная. Спорим, ты хочешь почувствовать это?
Реми еще никогда не был так возбужден. Он буквально сражался с самим собой, чтобы держать руки как можно дальше от нее. Его снедало невыносимое желание поскорее вонзиться в нее.
– Я возбужден. Спорим, ты хочешь почувствовать насколько?
Ее глаза искрились, когда она послушно проверяла степень его возбуждения.
– Что же… впечатляет. – Она провела ладонью вдоль ширинки на своих брюках. – Как думаешь, мне снять джинсы?
«Боже, да!»
– О, прошу тебя, не нужно торопиться.
Она слезла со стола, мимолетно прижалась к нему, но тут же отстранилась:
– Не так близко. Помни, ты даже пальцем ко мне не прикоснешься, пока я не разрешу.
Реми мысленно перевел дыхание. Это может закончиться очень и очень плохо, если она не поторопится. О да, она обязательно заплатит ему за это. Ему поможет хлыст и его друзья – наручники.
Не сводя с него взгляда, Анджела расстегнула брюки. Звук расстегивающейся молнии показался ему оглушающим. Освободившись от брюк, она снова надела туфли. Теперь на ней осталось лишь тонкое кружево трусиков.
– Итак, – она провела кончиком языка по губам, сделав их влажными, зовущими, – тебе интересно, что будет дальше?
– Как тебе кажется?
Она снова провела рукой по его ширинке:
– Как сильно ты меня хочешь?
«Безудержно».
– Скажем так, я бы мог овладеть тобой за пять секунд.
Она улыбнулась и продолжила ласкать его сквозь ткань брюк.
– Что, если мы заключим с тобой небольшой договор?
Реми оставалось лишь поражаться тому, как она еще может стоять на ногах. Он всегда полагал, что из них двоих именно ему лучше удавалось скрывать свои эмоции. Теперь же его тело было лишь скоплением изнывающих нервных окончаний, взывающих к старым как мир инстинктам. Но все же Реми еще хорошо отдавал себе отчет в том, что происходит. Он понимал, что она пытается манипулировать им.
– Договор какого рода?
Анджела медленно расстегнула его брюки:
– Договор, при котором все получают то, чего желают.
Он шумно вздохнул, когда она запустила руку в его нижнее белье. Было трудно думать трезво, когда она ласкала его, доводя почти до исступления. Но он не собирался лишаться того, что заработал с таким трудом.
К тому же он делал это не для себя, а ради братьев. Этот особняк не был просто трофеем, но представлял собой нечто большее. Победа в чистом виде. То, что теперь Таррантлокх принадлежал его семье, исправляло историческую несправедливость. Передать его единственной наследнице человека, который почти уничтожил состояние его семьи, было последним, на что он пойдет. И не важно, какие у него отношения с Анджелой и есть ли они вообще.