Вскоре подружки Аристотеля дали ему прозвище «КОРСАР». Не было случая, чтобы устраиваемый им «абордаж» новых кадров потерпел неудачу.
Через некоторое время, перепробовав поочередно каждую из вновь рекрутированных опереточных танцовщиц или певичек, Аристотель приглашал их на ужин в дорогой ресторан. Обычно это были «Берлин» или «Метрополь». Как-то случайно за столом оказывались иностранные дипломаты. Неотразимый и сияющий «КОНСТАНТИНОВ» блестяще произносил тосты, шампанское лилось рекой, языки развязывались, информация хлестала через край...
Москва конца 1960-х годов — театральная, музыкальная, пьющая, фарцующая, гулящая. Вот в этой Москве — светской и одновременно распутной — «КОНСТАНТИНОВ» был своим человеком.
Галантный, остроумный капитан-лейтенант производил впечатление надежного мужчины, готового быть деловым партнером и другом, способного провернуть дельце и вывернуться из любой непредвиденной ситуации, и в то же время устроить для очередной любовницы из Большого незабываемую ночь-праздник, сексуальный фестиваль, после которого она уже отвергала домогательства других поклонников. Вес это был Аристотель Иоакимиди, в иночестве — «КОНСТАНТИНОВ».
Его видели с артистками в «Пекине» и «Национале», он собирал компании на подмосковных дачах, талантливо раскручивал флирты и интриги, за оргиями не забывая своего основного предназначения — добывания интересующей КГБ информации.
Козлов прекрасно знал, на чем замешана трагедия Кирова, — на балеринах Ленинградского оперного театра. Любовницы-танцовщицы приревновали лидера ленинградских коммунистов к его последней пассии — официантке Мильде Драуле — и сделали всё возможное, чтобы се ревнивый до безумия муж узнал о приключениях ненаглядной женушки с трибуном партии большевиков. Было известно генералу и роковое увлечение маршала Тухачевского прима-балериной из Большого. Поэтому-то его усилия были направлены на то, чтобы в фокусе внимания «КОНСТАНТИНОВА» постоянно находились лица, вращающиеся в околотворческой среде...
Иностранные дипломаты всех рангов по-прежнему «западали» на модных актрис, певиц и изящных балерин. Информацию об интересующих Козлова объектах «КОНСТАНТИНОВ» добывал через своих многочисленных наложниц, которых он сначала укладывал к ним в постель, а затем в свою, где ему ничего не подозревавшие подружки, как на исповеди, выкладывали все...
...Шли годы. Теперь в свете «КОНСТАНТИНОВ» появлялся в форме капитана первого ранга — дослужился!
Козлов стал генералом, но в отличие от агента в военной форме на людях не появлялся никогда. Он высоко ценил преданность своего агента, а по-человечески даже любил его. Во время конспиративных встреч общался с ним на равных. По мелочам сил его не растрачивал, приберегая для выполнения особо ответственных и деликатных поручений.
С началом оперативной разработки «ЯНЫЧАРА» Козлов принял решите сначала подвести «КОНСТАНТИНОВА» к «РЕЗИДЕНТШЕ», а уже через нее выйти на военного атташе...
«КОНСТАНТИНОВ» брился, стоя перед зеркальным шкафом. Что может быть лучше ощущения горячего прилива жизни! Черт возьми, какая легкость во всем теле. Кровь так всего и омывает, пена для бритья так и кипит на щеках — вены готовы взорваться от адреналина. Так славно вчера всё получилось! «КОНСТАНТИНОВ» повел плечом, и ноги сами притопнули по ковру. Это же счастье — жизнь, полная приключений! А кто их создает? Правильно — иностранные разведки и КГБ!
И, вдруг испугавшись, — не прыщик ли? — Аристотель придвинулся к зеркалу. Прыщика не было.
«Нет, он есть. Прыщик — это я! — вслух сказал себе «КОНСТАНТИНОВ», — а иностранные разведчики и генерал Козлов — это мои целители...»
От этой мысли стал чуть-чуть грустно.
«Ничего, — успокоил себя агент, — у каждого свой кон и своё предназначение — кому-то кашу заваривать, а кому и пробу с нее снимать. Вы, товарищ генерал, придумывайте, анализируйте, противоборствуйте, а пенки наслаждений снимать буду Я. И как можно чаще вводите меня в разработку таких девочек, как вчерашняя турчанка. Такую красавицу надо еще поискать! А найди ее кто-то, на вас не работающий, так вы же сами его к ней и не подпустите, потому как она—объект вашей оперативной заинтересованности! И чтоб я делал без вас, дорогой мой генерал?! Воистину: “плыть по течению особенно легко при попутном ветре ”. Вы — тот самый ветер, который надувает мои паруса...»
Повеселев от оценки собственной роли в контрразведывательных мероприятиях и воспоминаний о вчерашнем событии, Аристотель бросил бритву па стеклянную доску, выбежал из ванной комнаты и схватил лежащую па письменном столе визитную карточку.
«Надо же придумать такую должность — помощник советника по этническим вопросам! Наверняка на дипломатическую службу она попала по блату. Интересно, кто её спонсор? Да, облагодетельствовать такую кошечку—одно удовольствие. А коль скоро филантропия сегодня не в моде, то какой же страстной была ее благодарность? Стоп! Генерал что-то там говорил о её муже, “шишкаре” в посольской резидентуре, дескать, он — основная цель разработки. Ничего, доберемся и до него! Будем продвигаться к мужу не торопясь, короткими перебежками, а лучше—ползком. Сначала раскрутим роман с турчанкой, а вам, товарищ генерал, придётся подождать! Дольше едешь — больше командировочных. Это — аксиома!
Вообще, черт возьми, как удивительно устроен этот мир! Ах, Ширин, Ширин! Стоило нам встретиться с тобой глаза в глаза, как мы сразу поняли, что наш роман состоится! Не будь я связан заданием, не будь «наружки» вокруг, а то, что она была, сомнений быть не может, зря, что ли, я четверть века отпахал на КГБ, мы бы с тобой, моя красавица, уже через десять минут мчались ко мне домой!
Да, определенно что-то есть в тебе такое, дорогая моя, чего не заметил до меня в тебе ни один мужик! Ты не просто красива, ты обворожительная фея! Твои глаза — два манящих капкана, из которых не выбраться! А какая глубина! Это же пучина, пропасть. Смотришь в них, и дух захватывает, голова кружится, будто в бездну сорвался!»
...Аристотель повернул никелированные краны, горячая вода зашумела в белую ванну, поднимая облачка пара. Закрыл воду, сбросил пижаму и, вздрагивая от звериного наслаждения, с шумом окунулся по самый подбородок. Продлевая наслаждение, поворачивался с боку на бок, оживляя в памяти подробности вчерашнего знакомства с прекрасной турчанкой.
* * *
Стоило молодой красавице наклониться, чтобы запереть дверцу темно-синего «Мерседеса», как тут же порыв ветра, выпорхнув из-за угла Тверской на Страстной бульвар, насмешливо забросил юбку ей на плечи, обнажил её соблазнительные чресла. Проходившие рядом мужчины на мгновение застыли в изумлении, наслаждаясь импровизированным стриптизом.
Небрежным жестом женщина одернула платье и царственной поступью направилась к подъезду. На грохочущем лифте поднялась на пятый этаж и потянула на себя ручку обшарпанной двери.
«По вам, дорогая Ширин, можно сверять кремлевские куранты!» — раздалось в глубине квартиры, и навстречу жене турецкого военного атташе выплыла известная в кругах московской артистической богемы портниха-белошвейка, великая искусница Эсфирь Моисеевна.