— Товарищи офицеры! На семинарах вы приобщились к опыту старших коллег и теперь знаете не понаслышке, как реализуется в нашей повседневной практике секретное агентурное внедрение в разработку объекта.
На конкретных примерах вы имели возможность убедиться, что в своих арсеналах Комитет накопил массу уникальных способов проведения подстав «ласточек» и «воронов», а при необходимости, и компрометации объектов оперативной разработки.
Не сомневаюсь, что полёт мысли и игра оперативного воображения авторов-разработчиков операций вызывали у вас восторг и восхищение, а оригинальность способов поразила ваше воображение. Надеюсь, всё то, что вчера в деятельности отечественных и иностранных спецслужб казалось вам вымыслом подрядных фантастов, сегодня стало осязаемой реальностью.
В ходе сегодняшнего, заключительного семинара, вы узнаете, к каким ухищрениям пришлось прибегнуть сотрудникам Второго главка КГБ, чтобы конспиративно проникнуть в жилище объекта оперативной разработки для проведения негласного обыска.
Но прежде, чем мы перейдем непосредственно к самой операции, — короткая вводная.
Поговорка «учёным можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан!» родилась в Академии наук СССР в середине 1960-х после того, как роман Льва Толстого «Война и мир» в юбилейный — трёхсотый — раз явился тем ристалищем, на котором с успехом была защищена очередная, то ли докторская, то ли кандидатская диссертация в области русской словесности.
Разоблачение полковника Пеньковского, которого эксперты ЦРУ и СИС считают самым важным агентом западных спецслужб 1960—70-х годов, явилось, как и нетленный труд Л. Толстого, благодатной нивой для «остепенения» целой плеяды офицеров советских спецслужб. Точное число сотрудников КГБ и ГРУ, которые, завершив исследование феномена предательства полковника, стали кандидатами и докторами военных наук, — не знает никто, ибо цифра сия — тайна великая есть. Но, судя по тому, что и через 50 лет после казни изменника, его призрак всё ещё будоражит воображение специалистов в области разведки и контрразведки по обе стороны океана, полку научных мужей еще прибудет...
Сегодня, уважаемые курсанты, мы не будем анализировать мотивы предательства Пеньковского — хватит жевать дохлую кошку! Мы рассмотрим оставшуюся за кадром операцию «Сезам, откройся!», благодаря которой удалось добыть доказательную базу шпионской деятельности изменника.
Из увидевших свет мемуаров сотрудников КГБ известно, что с помощью кинокамеры с дистанционным управлением, установленной на балконе соседей Пеньковского, удалось отснять, как он колдует с радиоприёмником, настраивая его на определённую волну, слушает передачи и делает пометки в блокноте.
Для более скрупулёзного наблюдения за действиями Пеньковского в своей квартире по указанию начальника Второго главка КГБ генерал-лейтенанта Грибанова его подчиненные лейтенанты Алексей Никитович Киселев и Николай Григорьевич Ионов отправили семью, жившую этажом выше, в санаторий на Черноморском побережье, просверлили отверстие в полу и установили микроминиатюрный перископ размером с булавочную головку.
В течение двух недель оперработники фиксировали, как Пеньковский фотоаппаратом «Минокс» (кстати, недоступным ему в повседневной служебной деятельности) переснимает какие-то документы под грифом «Сов. секретно».
Даже имея на руках такие козыри, генерал Грибанов не решился отдать приказ на проведение негласного обыска в квартире полковника.
Чтобы не рисковать собственной карьерой и не быть лично ответственным за вторжение в жилище подозреваемого, он переадресовал решение вопроса председателю КГБ Семичастному. Почему? Да потому, что покровителями Пеньковского были ни много, ни мало начальник ГРУ генерал армии Иван Серов (к тому времени благополучно покинувший кресло председателя КГБ СССР) и Главный маршал артиллерии Сергей Варенцов. Оба имели непосредственный выход на высшее военнополитическое руководство страны — на Первого секретаря ЦК КПСС председателя Совмина Никиту Хрущёва и министра обороны маршала Советского Союза Родиона Малиновского. Кто осмелится лечь грудью на жерла пушек такого калибра?!
Санкцию председателя на обыск Грибанов всё-таки получил. С весьма расплывчатой формулировкой: «Для возможного выявления фактов несанкционированной работы полковника Пеньковского с секретными материалами по месту жительства».
* * *
Казалось бы, надо только дать приказ Ионову и Киселеву— и игра сделана. Действительно, в 1950-е годы эти оперработники накопили опыт проникновения и в более защищенные и трудные, чем квартира, помещения — в рабочие кабинеты дипломатов иностранных посольств.
Такие проникновения на оперативном жаргоне назывались «свадьбами». Им подвергались, как правило, посольства второстепенных держав, которые, однако, состояли в тесных вассалосоюзнических отношениях с нашим главным противником — с Соединёнными Штатами.
Когда посольство опустело, там на протяжении нескольких часов орудовали технари, вскрывающие замки и сейфы любой сложности; лингвисты, читающие текста на любых языках; оперативные сотрудники из разных подразделений контрразведки.
Офицеры безопасности в таких посольствах принимали свои меры предосторожности. То из открытого сейфа на наших спецов бросалась ядовитая змея, то какую-нибудь шкатулку с секретными документами, изготовленную как «ванька-встанька», после вскрытия невозможно было вернуть в начальное положение.
Бывала всякое, но и добывалось многое — то, что нельзя было получить у американцев напрямую, получали у их союзников-вассалов.
Ионов и Киселев не только поднаторели в проникновении в посольства для проведения там негласных обысков, но и приобрели опыт нейтрализации четвероногих охранников различных объектов.
...В сверхсекретных лабораториях НКВД для использования в набегах на «особаченные» служебные помещения и квартиры был разработал спецпрепарат «ГОН-1». Препарат представляет собой концентрированную вытяжку из выделений суки во время течки, и действует на кобеля, как взятка на чиновника, — с ним пёс напрочь забывает про свой долг охранника. Просочившись в помещение, спецы первым делом обильно смачивают «ГОНом» заранее приготовленный кусок ветоши. Пёс безучастно разглядывает незваных гостей — всякая сторожевая обучена беспрепятственно впускать любого, чтобы потом удерживать его до прихода хозяев. Миг — и окроплённая «ГОНом» тряпка летит под ноги пса. Что тут начинается! Пес набрасывается на неё, яростно рычит, неистовствует, рвет её в поисках вожделенного источника запаха. Всё остальное перестает для него существовать.
С особями женского пола сложнее. И не потому, что для них не сумели подыскать усмиряющего средства, отнюдь! Просто не всегда есть гарантия, что сука оклемается после принудительного наркотического сна...