На явке в марте 1982 года Толкачев, принеся тысячу извинений, попросил для сына плеер и набор карандашей для черчения разной твердости. Для себя он просил импортные бритвенные лезвия. Написал, что бриться отечественными лезвиями для него неприятная процедура. Он извинялся: «К несчастью, наша личная жизнь состоит также из разнообразных малых вещей, которые временами оказывают влияние на общее настроение в жизни».
В феврале 1983 года Толкачев сделал заказ на различные чертежные материалы для сына, в том числе специальные чертежные ручки, чернила, перья и ластики. В апреле 1983 года он заказал для Олега несколько западных книг по архитектуре. Для себя — «Майн Кампф» Гитлера и копию Библии на русском языке, периодические публикации РУМО (военная разведка США) «Советская военная мощь», мемуары Голды Мейер и книги Солженицына. Кроме того, он просил приобрести биографии известных мировых деятелей и подборку романов западных авторов.
Просьбы агента, разумеется, были исполнены, но с соблюдением необходимых мер конспирации, не допускавших расшифровку страны пребывания его работодателей. Так, перед сотрудниками ЦРУ, находившимися в окопах «холодной войны» в странах народной демократии Восточной Европы, была поставлена задача приобретать чертежные принадлежности и лезвия местного производства и пересылать их в московскую резидентуру. Оттуда они в течение нескольких лет попадали в семью Толкачевых…
ЦРУ расплачивается царскими червонцами
В декабре 1980 года из-за меркантильности Толкачева его денежное вознаграждение вновь стало предметом переговоров между ним и ЦРУ. Агент потребовал, чтобы 8,75 % дохода от депонированной суммы выдавалось ему в рублях в конце каждого года сотрудничества. Несмотря на очевидную угрозу его безопасности, это требование было удовлетворено, и в ноябре 1981 года Толкачеву была передана сумма в рублях, эквивалентная 40 000 долларов. Он, однако, возмутился и потребовал, чтобы расчет в рублях проводился не по официальному, а по курсу «черного рынка». Таким образом, теряющей стороной становились американцы, а не он. Оно и понятно: или получать «зарплату» из расчета 62 копейки за «бакс», или аж 4 рубля за него, любимого. Как говорится, почувствуйте разницу!
Высокопоставленные чины Лэнгаи, имевшие отношение к операции «ЦРУ — Толкачев», сошлись во мнении, что продаваемая им информация стоит требуемых денег, так как «агент стоит столько, во сколько обходится», и согласились удовлетворять его прихоти со следующего года. Однако у Директора ЦРУ и Хэтгавэя возникли серьезные опасения по поводу передачи Толкачеву крупных сумм наличности. По их мнению, если агент или члены его семьи начнут тратить непомерные суммы, неизвестно откуда взявшихся денег, то это приведет к его расшифровке. ЦРУ, исходя из соображений безопасности агента, срочно приняло решение вместо советских дензнаков вручать ему ювелирные изделия с бриллиантами и золотые монеты царской чеканки.
Вопрос обсуждался путем обмена письменными сообщениями. Толкачев согласился получить часть заработанных им денег «очень хорошо сделанными русскими драгоценностями конца XIX — начала XX века». Отметил, что их наличие, в случае необходимости, он может объяснить полученным от матери наследством. ЦРУ, идя на поводу капризов «Сфиэ», предприняло титанические усилия, чтобы отыскать антикварные магазины в Лондоне, Риме, Париже, Мюнхене, Нью-Йорке, Вашингтоне и Хельсинки, где можно было приобрести указанные предметы. Дело оказалось архитрудным, но многое все-таки удалось найти и передать Толкачеву…
В декабре 1982 года Толкачев вновь поставил перед своими работодателями вопрос о вознаграждении, но уже по иному поводу. Он сообщил, что намерен создать «относительно большой резерв денег на случай непредвиденных обстоятельств». «Если, — писал он, — несмотря на все меры предосторожности, случится «полный провал», то никакие деньги мне уже не помогут. Если же случится «частичный провал» — коллеги застигнут меня за пересъемкой документов или выносом их из института — я смогу за взятку закрыть им рот».
Штаб-квартира ЦРУ не согласилась с его доводами, и, в конце концов, идея Толкачева о взятке была бесповоротно отвергнута. А чтобы как-то оправдать перед женой наличие у него больших сумм денег, ему предложили сказать ей, что в начале 1980 года он получил наследство от матери в размере 130 тысяч рублей…
Бегите, Толкачев, бегите!
Впервые вопрос о нелегальном выводе Толкачева и его семьи из СССР, в случае возникновения угрозы ареста, обсуждался с ним Джоном Гюльшнером на явке в декабре 1979 года. Агент взял тайм-аут на размышление и в феврале 1980 года ответил, что ему никогда в голову не приходила идея покинуть Союз, но если ЦРУ берется осуществить это предприятие, то он с удовольствием рассмотрит это предложение. Предупредил, что коль скоро его жена и сын не осведомлены о его «разведывательной работе», то вопрос о выезде в США он просит отложить до тех пор, пока на семейном совете не будет принято окончательное решение.
Со слов одного из операторов Толкачева, мысль о выезде из СССР всецело овладела им. На явках он периодически устраивал оператору настоящее «промывание мозгов», предлагая множество неосуществимых проектов. При этом Толкачев якобы не уставал произносить одну и ту же строчку из песни Владимира Высоцкого: «Париж открыт, но мне туда не надо!» А однажды он, опять же дискутируя с самим собой, дофантазировался до того, что специально построенный ЦРУ легкий самолет должен приземлиться где-нибудь в сельской местности, чтобы там забрать всю его семью.
Начав обсуждение деталей им же предложенного варианта с самолетом, он вдруг от него отказался. Как выяснилось, он вспомнил, что его жена имеет избыточный вес (150 кг), поэтому легкий самолет будет не в состоянии переместить их всех через границу…
Тем не менее план вывода Толкачева из СССР стал мало-помалу претворяться в жизнь. Так, перед сотрудниками ЦРУ в Москве была поставлена задача разработать примерный сценарий побега. А в штаб-квартире ЦРУ занялись изготовлением контейнеров, в которых агент и его семья могли быть нелегально вывезены из страны.
Вопрос о выводе из Союза Толкачев вновь поднял в январе 1983 года, когда в «Фазотроне» опять ужесточился режим секретности и агенту взбрело в голову, что КГБ рассматривает его в качестве источника утечки секретной информации из института. Резидентура немедленно предложила Толкачеву выехать с семьей в Ленинград, откуда их нелегально переправят в Финляндию в специально оборудованном автомобиле. Второй вариант предусматривал перемещение семьи из Москвы куда-нибудь в безопасное место, а затем вывоз из СССР самолетом или другим, специально для этого подготовленным транспортным средством.
Варианты плана нелегального вывода Толкачева из Союза обсуждались с ним на нескольких явках. На встрече, состоявшейся в марте 1983 года, Толкачеву было предложено представить либо детальный план, либо дать свои предложения, которые помогли бы избежать непредвиденных обстоятельств. Свои соображения Толкачев должен был доложить оператору на очередной встрече в апреле, что помогло бы отработать в деталях окончательный вариант его вывода за пределы страны. Очередная встреча состоялась, как и планировалось, в апреле 1983 года. Но агент отказался принять конверт с описанием альтернативных вариантов плана, заявив, что «в силу сегодняшней семейной ситуации не хочет в настоящее время рассматривать вопрос о выезде».