Тут Владивлад посмотрел на меня, усмехнулся, и не сводя с меня глаз, теперь сказал уже вот что:
– Ты можешь и дальше молчать. Но это же смешно! Это же все знают! Ты оставил ножны при себе, ты не стал отдавать их Хальдеру. Ты забрал их с собой, ты унес их в Окрайю. А вернулся без них. Почему?
Я молчал. Я весь горел. Великий Хрт, поспешно думал я, ведь так оно и было: Хальдер пришел к Источнику и попросил его, и оживил меня… а я ему за это отплатил – убил его… Нет, даже не убил, и отравил даже не сам – а дал отравить другому! И он лежал и мучался, а я пришел к нему, сидел над ним и насмехался. И даже проклинал его. Вот я каков! И тут мне стало совсем гадко! И я уже хотел вскочить…
И сделать много глупостей! Но тут Владивлад крепко схватил меня за руку и удержал. А после даже усадил на место. А после сказал вот что:
– Да, брат, все было так. Но только это не ты убивал его, а это его убил Источник. И он это знал, и ждал, что это когда-нибудь случится, то есть что он примет свою смерть именно от тебя. Вот почему он не держал на тебя зла и сразу простил тебя. А дальше было вот что, и я это тоже знаю, слушай: Хальдер сгорел, и меч его сгорел, а ножны ты унес в Окрайю. Потом сошел с ними в Чертог… А вот дальше я ничего не вижу, потому что Чертог – это хижина чужого бога. Поэтому я спрашиваю у тебя, Айгаслав: где сейчас ножны? Они у Хальдер? Он их отобрал у тебя? Или ты отдал ему их сам? Это очень важно, Айгаслав! Не молчи! Отвечай!
Но я опять промолчал. Теперь уже не Владивлад, а я был весь в поту. И пальцы мои крючило… А Владивлад громко сказал:
– Значит, я прав. Конечно же, я прав! А вот еще: он потому и заманил тебя в Чертог и потому и отобрал у тебя ножны, чтобы ты уже никогда не смог прочесть, что же на них написано! Потому что, я думаю, он там тебе уже сказал, что тебе лучше этого не читать, ибо тебе от этого будет только одно зло!
– Нет, – сказал я. – Он так не говорил. Да и откуда он мог знать, зло мне будет от этого или не зло? Ведь он же был неграмотным. И он не мог прочесть…
– Ха! – засмеялся Владивлад. – Не мог! Неграмотный! Так знай же, брат: чтобы прочесть то, что было начертано на ножнах, совсем не обязательно знать грамоту. Ведь там же не слова были начертаны, а условные значки, по которым можно было легко найти тропу к Источнику. Единственную безопасную тропу! Вот, скажем, ты берешь ножны и смотришь, и видишь косой крест, который означает – это рубеж. А три вместе сплетенные кружка – это три дня до рубежа. А вот еще был такой знак: курья лапа и ее отпяток…
Но тут он замолчал, посмотрел на меня и осторожно спросил:
– Было там такое?
– Было, – сказал я. А после уже сам спросил: – А что еще?
– А вот еще хоть такое, – сказал Владивлад. – Хальдер, пока был жив, тебе, небось, даже притронуться к тому мечу не позволял, и про знаки на ножнах тоже ничего не говорил. Ведь не говорил?
– Нет, – сказал я, – не говорил.
– Вот то-то же! – радостно воскликнул Владивлад. А после опять стал говорить тихо и очень сердито: – Но все равно, и я уж не знаю, как это получилось, ты все равно сообразил, что ножны важнее меча. Поэтому, когда он уходил, ты меч возложил вместе с ним на костер… а ножны оставил себе! И тогда Хальдер, убоявшись, чем все это может кончиться, уже даже горя на жертвенном огне, призвал тебя вслед за собой в Чертог. И он это сделал только затем, чтобы ты никогда не смог прочесть те письмена и не нашел Источник. Так это было? Разве нет?!
– Нет, не совсем, – сказал я.
– Как это «нет»?! – воскликнул Владивлад. – Он, что, разве не звал тебя? Ведь все же тогда слышали, что звал!
– Да, – сказал я. – Все слышали. И я пошел. Сошел в Чертог… А там Хальдер мне сказал: «Как ты попал сюда? Ведь я тебя не звал!»
– Не звал?! – воскликнул Владивлад. – Не может того быть!
– Нет, значит, может, брат, – тихо ответил я. – Клянусь усопшим Хрт. Клянусь и тем, кого мы еще не знаем, но кто уже идет.
И я свел пальцы крестиком. Ярл Владивлад подумал и кивнул. А после отвернулся к огню и долго сидел молча. После опять повернулся ко мне и сказал:
– Но если это так, тогда я ничего не понимаю. Кто же тогда звал тебя? А если звал и, значит, думал погубить, то почему он потом позволил тебе возвратиться? И ведь даже не просто возвратиться! А ведь для чего-то очень важного! Но для чего?!
И он опять замолчал. Молчал и я. И думал, что ведь и действительно: сам Триединый злобный Винн вдруг взял и пощадил меня. Вепрь отпустил меня живым. Хвакир меня не разорвал. Ведь для чего-то же все это делалось! Но для чего?
Вдруг Владивлад сказал:
– Вот так-то, брат! Здесь скрыто что-то очень, очень важное. Но разве нам дано понять богов? Нет, нам дано их только чтить. И все-таки…
И тут он встал, сказал:
– Ночь, Айгаслав. А завтра будет очень трудный день.
И он ушел к себе. А я пошел к себе. И вот я шел, и был я жив и здоров, и мои руки-ноги были целы, и я думал: есть у меня жена, и есть корабль, есть дружина, а тот, кто спас меня сперва возле Источника, потом в Чертоге, он…
Но мне, честно скажу, к великому стыду, о Хальдере не думалось! Я просто шел, смотрел по сторонам. А подойдя к шатру, остановился. И так я еще долго стоял возле шатра и смотрел на Небо. Вот так и Хрт, думал я, когда-то, наверное, стоял и молча ждал… а после принялся просить. И Небо даровало ему Макью. Потом, уже зимой, она ему сказала: «Муж мой, сегодня ночью мне приснилась рыба. Пойди и принеси ее». И Хрт пошел. А был сильный мороз, мела метель…
А Сьюгред ничего не говорит, подумал я. И Небо тоже. Но Небо молчит потому, что я у него ничего не прошу. Так мне ведь ничего не надо! У меня же есть любимая жена и скоро будет сын. Родится он в самом начале зимы, все будут его чтить. А вот где зимой буду я и что было начертано на ножнах и кто призвал меня в Чертог, об этом я не знаю. И, наверное, уже никогда не узнаю…
Хотя это не так уже и важно! Не знаю я этого – так, может, мне этого и не надо знать. Подумав так, я сразу закрыл глаза – и Небо исчезло. Потом, немного подождав, я опять их открыл и опять посмотрел вверх. Там было всё, как и прежде – темное небо, звезды, облака и луна. Точно такое же Небо когда-то видел Хрт, это когда он был еще совсем молод. А теперь Хрт мертв, Макья мертва, Наша Земля стоит пустая, на ней нет ничего и никого, есть только я и Сьюгред. Да, только я и только моя Сьюгред, решительно подумал я, только мы с ней вдвоем, а всё остальное – это прах и тлен! И я вошел в шатер и опустился перед Сьюгред на колени, отстегнул меч и положил его возле изголовья, потом снял через голову кольчугу и тоже положил – и очень осторожно, чтобы не разбудить…
Вдруг Сьюгред прошептала:
– Муж мой!
Я вздрогнул. Обернулся и спросил:
– Ты что, еще не спишь?
– Нет, – опять прошептала она. – Мне очень страшно.