Вбежал посыльный и сказал: Регент опять пошел на приступ.
На этот раз они пришли с веревками и крючьями. Они бросали крючья и втыкали их в стены, и подбирались к ним, и вновь бросали, вновь втыкали, и вновь, с каждым разом все выше и выше. К полуночи бой был уже вверху, между зубцами – на Влакернской и на соседней с ней Орксойской башне. Это вверху. А внизу они опять рыли подкоп. И рыли его очень быстро! К утру на Влакернской они уже ворвались в подземелье. Они ликовали!..
Но там их встретили огнем, они сразу понесли очень большие, даже просто чудовищные потери, и Регент приказал трубить отбой. Трубят они в рога диких быков, рев получается донельзя противный – визгливый и надрывный.
Потом был еще один штурм. Потом еще. А потом еще…
И, наконец, они взошли на Влакернскую башню и там закрепились. Потом, после целого ряда бешеных варварских атак, мы были вынуждены отступить и с Орксайской. Но обе эти башни – автономные, их закрывает Пятиглавая. Вот с Пятиглавой мы в них и стреляли. Они гибли целыми толпами и поэтому не решались развивать свое наступление дальше. Стемнело – и сражение затихло. Вновь был Большой Совет. На этот раз ввиду того, что наше положение стало весьма критическим, решили, что уже не стоит ждать Нечиппу, а нужно попытаться переломить ситуацию своими собственными силами. А это значит: завтра ровно в полдень мы распахнем Коварные Ворота – и в поле выйдут катафракты. Вы никогда их не видели? Жаль! Это весьма внушительное зрелище. Да, их всего пять сотен, этих воинов, но зато каких! На них закрытые глухие шлемы с личинами, и сами они полностью закрыты латами, и их кони тоже в латах и в наглавниках. И латы у всех черные, и кони черные, и копья черные, даже флажки на копьях тоже черные! Когда ворота раскрываются, они выходят на рысях по десять в ряд, и также на рысях – без криков, абсолютно молча – неумолимым железным тараном стремительно мчатся на врага. И режут любой строй, и колют, топчут, бьют его. А уже вслед за катафрактами, на добивание деморализованного противника, устремляется наша пехота. И тоже не толпой, как варвары, а только строго в линию, когортами, никто не засбоит, никто не закричит и не станет уклоняться от стрелы. И, кстати сказать, еще ни разу не было такого случая, чтобы противник не дрогнул и не побежал. Противник – он же варвар, дикарь, а дикость – это хаос, а хаос бьют порядком, еще раз порядком и снова порядком!..
Но, к сожалению, тогда опять все вышло совершенно не так, как мы думали. Регент взял штурмом Новую Плотину! То есть лишь только рассвело, он собрал всех своих дикарей возле их священного кургана, там они снова разожгли большой костер, и он взошел к нему и опустил свой меч в огонь и начал что-то выкрикивать, а из костра летели ужасающие искры, дикари визжали как безумные, дули в рога и нещадно били в бубны! А после они всей толпой – и, конечно, бегом – устремились к Плотине. Там их, конечно, уже ждали две наши наилучшие когорты, машины огненного боя, кипящая смола, стрелы, камни, и еще многое и многое другое!
Но всё это было напрасно. Мы попросту не успевали их сжигать! Через каких-то полчаса они уже взобрались на плотину – и началась резня. Мы спешно отступили. А варвары набросились на шлюзы – как саранча, да они и есть самая настоящая саранча. Так что к полудню всё было закончено – река сменила свое русло и мы остались без воды. То есть, воды, конечно, оставалось много – только морской воды, ведь Город стоит на морском берегу, и наша гавань лучшая в мире. Но мы же не дикари, мы не пьем морскую воду!
Ну и что, скажете вы мне на это, зачем, мол, вам морская вода, когда в вашем великом Городе несчетное число колодцев с прекрасной артезианской водой. А я на это отвечу: смешные вы люди! Правда, и мы сами тоже поначалу были смешными и тоже не очень-то печалились по поводу потери Новой Плотины, насмехались над наивностью варваров и надеялись на свои многочисленные колодцы питьевой воды…
Хотя на самом деле мы уже были их лишены! И это тоже было из-за Регента! Я сам видел, как он, когда уже разрушили плотину, сошел к реке (точнее, к тому чахлому ручейку, который от нее остался) и долго, я бы даже сказал – тщательно мыл в ней свой меч. Меч был в крови, а может, в чем-нибудь еще, мне это неизвестно. Зато известно то, что уже через час вода во всех колодцах Города была отравлена! И была масса жертв. А началась эта страшная беда с конюшен катафрактов. То есть в положенный срок конюхи вывели лошадей к поилкам, те принялись пить – и почти сразу начали падать. Вот так, увы, одним махом мы были лишены практически всей своей тяжелой кавалерии. Теперь нечего было и думать о том, чтобы выйти за стены и навязать противнику встречное сражение. Поэтому, на вновь собранном Большом Совете, мы постановили следующее: да, наше положение весьма тяжелое, но ведь и Регент тоже сильно выдохся и теперь уже долго не решится нас штурмовать, а посему не стоит предаваться панике, в переговоры с ними не вступать, а терпеливо ждать Нечиппу с его легионами, тем более, что он уже совсем недалеко, всего в двух днях пути, и вот тогда-то Регент нам за все ответит!
Но автократор поступил по-своему: явился к Регенту и торговался с ним, и унижался перед ним, и ублажал его, как только мог. И вся эта комедия кончилась тем, что варвары ушли, прихватив с собой оскорбительно большую добычу. А потом под стены Города пришел Нечиппа, привел свои легионы. Он опоздал всего на каких-то два, три часа. Но Регенту этого оказалось вполне достаточно. Его челны к тому времени уже почти скрылись за горизонтом. Нечиппа был в неописуемом гневе! Все говорили, что Цемиссий для того и сговорился с Регентом, чтобы лишить Нечиппу радости верной и легкой победы. Все говорили! Один лишь я молчал. Ведь я-то уже знал, что ни Нечиппа, ни Цемиссий, ни я и вообще никто не одолеет Регента до тех пор, пока в его руках этот проклятый волшебный варварский меч, а посему…
То есть, иначе говоря, я тогда долго размышлял над происшедшим. И я также искал, а после тщательно расспрашивал всех тех, кто хоть когда-нибудь бывал у варваров, и снова размышлял. Я также дни и ночи проводил за книгами – читал, выписывал, сопоставлял и снова размышлял, а после в поисках все новых книг, которые могли бы оказаться мне полезными, свел множество самых неожиданных знакомств, порой весьма сомнительных. Зато именно благодаря всему этому мне открылось множество крайне любопытных сведений как о самом Регенте Хальдере, так и о его воспитаннике архонте Айгаславе – про его смерть и исцеление из мертвых, а также и про тот зловещий и непобедимый меч – где, когда и при каких именно обстоятельствах они его нашли. А после, встретившись с еще одним – неважно, как его зовут – с одним мошенником, я услыхал и про…
Только зачем об этом вслух? И вообще, зачем такое многословие? А лучше скажем так: когда мой план уже вполне сложился, я прибыл к автократору и заявил, что единственным средством к наведению длительного и устойчивого спокойствия на наших северных рубежах является немедленное устранение Регента, а после обсказал, как это можно сделать, а после вызвался… Ну, и так далее. Цемиссий согласился. Конечно, он не очень мне поверил, но у него был свой расчет: во-первых, поскорее удалить меня из Наиполя, а во-вторых, Нечиппа Бэрд…
Однако я опять впадаю в постыдное многословие! Итак, спешно покинув Наиполь, я двинулся на Север. Уже тогда я знал, каков он из себя, этот Источник. Знал я и про Марево. Знал и про то, что Регент знает, где находится этот Источник, и, может быть, он даже…