И из-за спин дружинников к нам вышла девушка. Волосы у нее были белые как снег, а глаза синие как небо. А голос у нее, как я потом узнал… Но к делу! Старейшина строго сказал:
– Это Сьюгред, моя дочь. А я – Торстайн Скала, племянник Хальдера. А это все – моя усадьба, мои люди и мой корабль. Сьюгред, вели готовить стол!
Сьюгред ушла. И пока они там готовились, Торстайн усадил нас на скамью возле своей землянки, и сам сел рядом с нами, и попросил, чтобы мы поведали ему о том, что с нами было в море. Я рассказал ему о Гортиге, потом о воронах, потом о Вепре. Потом о Вепре еще раз рассказывал Лузай – это Торстайн так захотел. А потом, когда и Лузай уже замолчал, Торстайн повернулся ко мне и сказал:
– А ты удачлив, ярл. Вепря пометить и уйти живым – это бывает нечасто. А что теперь? Неужели ты и в самом деле надеешься встретить здесь Хальдера?
Я утвердительно кивнул. Тогда он очень серьезным голосом сказал:
– Но встреча с Хальдером, клянусь всем, что имею, это уже совсем нешуточное дело! Ты представляешь, как и, главное, где ты будешь его искать?
– Нет, – сказал я. – И это не моя забота. Потому что если он призвал меня, то, значит, и он должен меня встретить. И, думаю, это случится очень скоро.
– А для чего тебе нужна эта встреча? – сразу спросил Торстайн.
– Потому что, – сказал я, – нам есть о чем поговорить!
– О чем?! Он уже мертвый, а ты еще нет! Что между вами общего?
– Выходит, что-то есть, – сердито сказал я. И так же сердито продолжал: – Но что, я не скажу, потому что это касается только нас двоих: меня и Хальдера.
– Ты скрытен, ярл! – воскликнул он.
– Да, я не женщина! – ответил я. – Хочешь еще о чем-нибудь спросить?
– Пока что нет! – сказал Торстайн уже не так громко, зато очень зло, потом поднялся со скамьи, осмотрелся и сказал: – Да нам уже и некогда беседовать. У них там уже все готово. Пошли!
И мы пошли. Стол был длинный, потому что он был накрыт на все селение. А яства были скудные. Нас посадили на почетную скамью, рядом с Торстайном. И им же сразу было сказано: сегодня пир только по Хальдеру, у них такой обычай, и уже только завтра они будут встречать нас, согласны ли мы на такое? И я сказал, что мы согласны, потому что хотим, чтобы все было по обычаю.
И поминали Хальдера – рыбной кашей и грибной настойкой. Первым о Хальдере рассказывал старик, который знал его еще мальчишкой. Хальдер, поведал нам этот старик, уже тогда был очень храбр и ловок: он плавал быстро, как тюлень, и под водой мог держаться дольше всех, и острогу бросал на сорок пять двойных шагов, да так, что пробивал борт лодки… И еще много прочего рассказывал этот старик – всего и не упомнишь. А после говорил Торстайн, потом его дружинники, особенно те из них, которые были в преклонных годах, и я от них узнал, что Хальдер, связанный железной цепью, три дня лежал на линии прибоя, все тогда думали, что его уже давно сглодали крабы, а он перетирал, перетирал звено о камни – и цепь рассыпалась, и он ушел, а после отомстил своим обидчикам! А в следующий раз, когда его обманом заманили в хижину и завалили вход и подожгли, и хижина сгорела, рухнула… а он все равно исхитрился каким-то образом уйти оттуда невредимым – и после всех, кто поджигал его, схватил и сжег на том же самом месте! А когда он завладел плащом, который ловит ветер, тут уже и сомневаться стало нечего, что счастливей его не было во всей здешней стране, в Окрайе. А что было потом, спросил рассказчик. И при этом он повернулся ко мне. И все остальные тогда тоже молчали и смотрели на меня.
А я смотрел только на Сьюгред. Она смутилась и опустила глаза…
А Торстайн громко и очень сердито сказал:
– Ярл Айгаслав! Мы ждем тебя. И Хальдер ждет!
Тогда я встал и стал рассказывать… О, я рассказывал! И если верить мне, то выходило так, что Хальдер был мне даже больше, чем отец! И что храбрей, умней и добрей его я никого и представить себе не могу. И еще я рассказал, как Хальдер покорил двенадцать наших младших ярлов и что ему платили дань и Безволосые, и Многоречье, и Песчаная Земля. И даже сама Руммалия!
– Да! – говорил я. – Это так! Он был и в Руммалии, и жег их корабли, и грабил города, и даже осадил их Главный Город. И он взял бы и его, и его тоже бы сжег! Но руммалийский ярлиярл пришел к нему, встал перед ним на колени и целовал ему руку – как раб хозяину! И Хальдер сжалился над ним, забрал все ценное, что только было в их Главном Городе, и возвратился к нам в Ярлград!
– А что было потом? – спросил Торстайн.
– Он умер.
– Как?
Я промолчал. Торстайн же усмехнулся и сказал:
– Скрывать тут нечего. Это же и так понятно, что это они ему и отомстили, эти руммалийцы. Они его подло убили. Или как-нибудь отравили. Ведь так было?
– Да, так, – сказал я без всякой охоты. – А ты откуда это знаешь?
– И знать тут нечего! – важно ответил Торстайн. – Враг должен быть убит, а не унижен. Мертвый лежит и молчит, от мертвого никакого вреда не бывает. А униженный всегда будет мстить, пока не отомстит. Ты все сказал?
– Да, – кивнул я.
– Тогда пусть теперь говорит твой человек. Лузай, мы слушаем тебя!
Лузай рассказывал о битвах в Руммалии. Рассказ его был прост и груб, и это белобровым нравилось. Но как только Лузай дошел до перемирия, Торстайн сразу встал и сказал, что они об этом уже слышали, и потребовал, чтобы он им рассказал и о других походах Хальдера. Лузай опять рассказывал. И снова его слушали с почтением – все, даже Сьюгред. Мне было обидно. И так продолжалось достаточно долго. Только уже почти под утро Торстайн опять встал и сказал:
– Довольно. Хальдер, я думаю, уже устал от нас. Пора и нам ложиться.
Нам постелили у огня. Лузай как лег, так сразу заснул. А я просто лежал с закрытыми глазами и думал о том, что я за прошедший день узнал и увидел. А так как всего этого было достаточно много, то я в ту ночь еще долго не спал. Когда же я наконец заснул, мне снился Хальдер: и он был мальчиком, и я был мальчиком, мы стояли на поляне, в руках у нас были мечи – и мы рубились. То он меня одолевал, то я его, то снова он, то снова я, и тогда я кричал, грозил ему…
И этот крик меня и разбудил. Я подскочил и осмотрелся. Лузая рядом не было. И никого в землянке не было. Через распахнутую дверь я видел свет. Так, значит, уже день, подумал я.
– Ярл, – тихо сказал кто-то, – ляг.
Я резко обернулся…
И увидел Сьюгред! Она стояла рядом, на коленях. Я улыбнулся и сказал:
– А, это ты, красавица!
Она насупилась, ответила:
– Так говорить нельзя. Я не твоя раба. Ляг, ярл.
Я лег. А она опустила ладонь на мой лоб и уже почти доброжелательно продолжала:
– Тебе нужно еще немного отдохнуть, и тогда ты будешь совсем здоров.