Опасаясь, что за время, прошедшее с момента разоблачения чудо-микрофона, западным спецслужбам удалось не только сделать с него копии, но и внедрить их в здания наших заграничных дипломатических представительств, Хрущев принял решение никогда там не останавливаться, проводя совещания с послами и ночуя на плаву…
И вот теперь, за два дня до прибытия Хрущева в Англию на борту крейсера «Орджоникидзе», наш резидент принял сообщение, что по заданию Сикрет Интеллидженс Сервис, под военный корабль для совершения каких-то манипуляций должен нырнуть ас диверсионных операций майор Лайонел Крэбб с группой разведчиков-подводников.
Надо сказать, что в те годы «Орджоникидзе» был самой современной боевой единицей, бороздившей воды Мирового океана. Он был оснащен новейшим противолодочным и противоминным оборудованием. Возможно, оно-то и заинтересовало англичан. Как бы там ни было, председатель КГБ Иван Серов, получив информацию от Родина, не преминул шепнуть Хрущеву, что на него готовится покушение. Благо основания для такого заявления имелись: 29 октября 1955 года был взорван и пошел ко дну со всем экипажем линкор «Новороссийск». Одной из наиболее серьезных версий, обсуждавшихся в Кремле, была версия о мести итальянских диверсантов. Линкор, известный во время войны как «Джулио Чезаре», находился на вооружении ВМС Италии и нам достался в счет репараций.
Сигнал, поступивший от «Уайльда», немедленно был взят в работу. В Портсмут из Мурманска на подводной лодке доставили отряд «Барракуда» — диверсантов-подводников экстра-класса, которым предстояло нести круглосуточное дежурство по периметру крейсера.
Неизвестно, чем закончилась боевая вахта наших подводников, но Крэбб и его боевики на берег Англии никогда более не ступили.
В итоге мы заявили решительный протест, Хрущев спешно прервал визит, выставив англичан на весь мир негостеприимными хозяевами, а премьер-министру Англии пришлось приносить публичные извинения в палате общин…
Коль скоро сигнал нашего «крота» в системе военно-морского министерства нашел подтверждение, встал вопрос о награждении всех сопричастных. Серов, Родин и «барракуды» получили ордена. Вопрос о поощрении первоисточника — Джона Вассала — оставили решать лично Никите Сергеевичу.
Со словами: «Благодаря ему, мы умыли, нет, мы уели, этих лицемеров англичан!» Хрущев, импульсивно щедрый на раздачу высших наград СССР иностранцам (накануне он лично вручил Золотую Звезду Энверу Ходже, лидеру Албании), распорядился о присвоении звания Героя Советского Союза Джону Вассалу.
Серов вкрадчиво заметил, что даже Ким Филби еще не удостоен этой чести, да и вообще, Никита Сергеевич, болен он, этот Джон…
— Что за болезнь?
— Хроническая педерастия, Никита Сергеевич…
— Ну, тогда поощрить деньгами — пусть лечится…
* * *
На протяжении почти четырех лет Вассал передал «Григорию» тысячи совершенно секретных документов о военно-морской политике Англии, НАТО и о разработке новейших систем подводного оружия.
Английская контрразведка (МИ-5) взяла Вассала в разработку после того, как полковник спецслужбы Польши Голеневский, в 1961 г. сбежавший на Запад, сообщил, что в Адмиралтействе есть некий гомосексуалист, который работает в пользу СССР. Следователи МИ-5, сопоставив имевшуюся информацию, вышли на след Вассала, и 12 октября 1961 г. он был арестован.
На допросах и суде Вассал ничего не утаивал. Однако чистосердечное признание, как говорится, облегчает душу, но удлиняет срок — за работу на СССР Джон получил 18 лет тюрьмы. Там он времени зря не терял и написал книгу мемуаров, в которой, как это ни покажется парадоксальным, винил во всех своих бедах чопорных и холодных английских дипломатов, изгнавших его из своей среды и буквально толкнувших в объятия «голубых»…
I.
В конце января 1983 г. состоялась очередная явка с Толкачевым. Ее провел Джон Якли, разведчик «глубокого прикрытия», выступавший под прикрытием бухгалтера посольства. Толкачев передал три мини-камеры с экспонированной пленкой и 16 страниц рукописного текста с ответами на ранее поставленные разведывательные вопросы. Якли снабдил его тремя новыми миникамерами, вручил письменное разведывательное задание, схему новых мест постановки сигналов, а также 100 тысяч рублей и три книги на русском языке, которые агент ранее заказывал.
Толкачев сообщил, что в его отделе все спокойно, и сразу же спросил, где обещанный ему 35-мм фотоаппарат? Когда оператор объяснил, почему он не может передать его Толкачеву, тот ответил, что огорчен, но, тем не менее, подчиняется любому решению, исходящему от руководства ЦРУ. На вопрос оператора о его здоровье, агент посетовал на постоянную зубную боль, которая, по мнению врачей, вызвана перманентным нервным напряжением. На встрече Толкачев также представил длинный список заказов, включавших лекарства, перевод на русский язык официальных заявлений советских руководителей, о которых ему стало известно из передач радиостанции «Голос Америки», мягкие чертежные карандаши для сына, а также некоторые материалы (письменные и на кассетах) для сына и его подруги. Сказал, что, понимая трудность выполнения этих просьб, он готов оплатить все расходы из своих депонированных сумм. При прощании Толкачев предложил провести следующую встречу в июне, что в итоге будет соответствовать трем встречам в год.
В ходе явки Толкачев рассказал оператору, как он фотографирует документы. Спрятав документы во внутренние карманы пиджака, он несет их в туалет административного здания института, смежное со зданием, где располагается его отдел. В этом туалете окно большее, чем в других отхожих местах, поэтому там дневного света вполне достаточно для фотосъемки. Обычно весь процесс занимает 20–25 минут. Он всегда заранее придумывает предлог для посещения этого здания, если вдруг кто-либо из его коллег поинтересуется целью его пребывания в административном корпусе.
К сожалению, фотопленку, переданную Толкачевым на январской встрече, прочесть было невозможно, так как документы он фотографировал в пасмурный день. Узнав об этом, «Сфиэ» очень огорчился, потому что он переснимал «очень важные документы о советских атакующих истребителях 90-х годов».
Джон Якли отметил, что на январской встрече в поведении Толкачева отсутствовали какие-либо признаки беспокойства. Он вел себя так же спокойно, как и на предыдущих встречах. Представленная им письменная информация была такой же качественной и значительной по объему, как и прежде. Что касается приемов наружного наблюдения КГБ, выставлявшегося за оперативным сотрудником на этот раз, то в них он не отметил никаких изменений.
Из-за того, что принятые нами от Толкачева на январской встрече снимки «атакующего истребителя» оказались нечитаемыми, было решено вызвать агента на внеочередную встречу. Для этого Джон Якли в начале марта выставил визуальный сигнал вызова на встречу. Однако ответною сигнала о готовности прибыть на встречу Толкачев не поставил.