— Ну а булыжник? — поинтересовались альфовцы, — он что, должен девушке заменить букет цветов?
— Булыжник нашел случайно, — последовал ответ. — Взял для того, чтобы заткнуть, то есть преткнуть колесо своего автомобиля…
— И часто вы находите такие камни преткновения?— спросил руководитель операции по захвату шпиона, разламывая «булыжник» пополам и вытаскивая оттуда пачку денег и записку.
— Нет, первый раз…
При личном обыске у Полещука нашли два обрывка бумаги.
На одном — схема, где крестиком отмечено место тайника у опоры электропередачи. На другом — тоже схема, но уже одного из отрезков улицы Горького. Там Полещук должен был поставить сигнал об изъятии контейнера.
Обрывки бумаги превратились в улики, как только в футляре для очков, под подкладкой, был обнаружен план связи с американской резидентурой в Москве. Он-то как раз и содержал описание места тайника и постановки сигнала о его выемке, которые полностью соответствовали обнаруженным у Полещука записям на клочках бумаги…
— Долго нам пришлось вас поджидать… — в сердцах произнес Зайцев. — Где ж вас носило все это время?
— Да вот… С любимой девушкой ездил на Рижское взморье… Там, знаете ли, есть такое укромное озерцо, где, по рассказам местных жителей, лебеди на рассвете поют… Хотелось услышать лебединую песню…
Месяца через два наш «суперкрот» в Центральном разведывательном управлении США Олдрич Эймс сообщит, что больше всех о провале агента Уэя сожалеет и сокрушается Сэлли Грэйвс.
Но не потому, что должна последовать вслед за мужем на погребальный костер, как предписывал обычай сати, о котором во время бракосочетания в индуистском храме ей рассказал Полещук.
Причиной ее печали были обстоятельства более тривиальные. Сэлли Грэйвс попросту опасалась, как бы он (провал) не отразился на ее карьере — идея-то закладки тайника для Уэя принадлежала ей…
«Бриллиантовые девочки»
Во время правления Брежнева в СССР каждые 2–3 года наблюдалось существенное повышение цен на ювелирные изделия из золота и драгоценных камней, причем сразу на сто-сто пятьдесят процентов.
Решение об этом принималось на заседании Политбюро, куда приглашался министр финансов СССР, и оно считалось совершенно секретным. Однако сведения о предстоящем подорожании не оставались достоянием только чиновником высших государственных органов.
Еще за неделю-две до повышения цен дочь Брежнева и ее подруга, эти два «самых дорогих бриллианта» в золотом сообществе столичной элиты, скупали партии ювелирных изделий из драгоценных металлов и камней на сотни тысяч рублей. Лучшие образцы оставляли себе, остальное перепродавали втридорога.
Фамилии предприимчивых «девочек» говорили сами за себя, поэтому они «левой ногой» открывали двери в кабинеты директоров самых крупных ювелирных магазинов Москвы.
Нередко подруги приобретали драгоценности непосредственно на Московской ювелирной фабрике, что на улице Лавочкина. При этом они, как правило, не расплачивались, а оставляли расписки, каковых немалое число было изъято из сейфа директора при его аресте.
Не брезговали «девочки» и банальной спекуляцией носильными вещами. Поставки товара осуществляла Лидия Дмитриевна Громыко, жена министра иностранных дел, регулярно курсировавшая между США и Москвой.
Пользуясь дипломатической неприкосновенностью, она за один только рейс умудрялась привезти такое количество шуб и женской одежды, которого хватало, чтобы затоварить пару крупных столичных комиссионок.
А чего мелочиться, играть — так играть по-крупному!
Впрочем, деньги, и немалые, у Галины и Светланы водились всегда, и дело было не только в спекуляции бриллиантами и ширпотребом.
Испокон веков в Москву со всех концов страны приезжали тысячи обиженных и пострадавших, справедливо или несправедливо. Наивные правдоискатели шли в Приемную ЦК КПСС, Прокуратуру СССР, Верховный суд.
Искушенные и разуверившиеся — искали доступ к Галине Брежневой и Светлане Щёлоковой. Дело в том, что подруги могли способствовать принятию нужного просителям решения, даже не обращаясь к своим отцу и мужу. Они могли оказать покровительство и в освобождении от уголовного наказания, а нередко и содействовать назначению на некоторые посты в провинции.
Зная это, все те, кто обращался напрямую к Брежневой и Щёлоковой, выкладывали на стол такое количество веских «аргументов» с портретом вождя международного пролетариата, что подруги попросту не могли устоять перед искушением. Подельницы без устали работали под девизом: «Все средства хороши, но лучше — наличные!»
Кроме денежных вознаграждений за протекцию, «девочки» получали массу подарков, которые им привозили из всех республик, краев и областей необъятного Союза.
Ведь было же известно, что и генсек, а тем более глава МВД, патологически чувствительны ко всякого рода подношениям, а что, их родичи — дочь и жена — из другого теста? Да быть того не могло!
…В архивах Верховного суда России хранятся протоколы допросов продавщицы буфета столовой Центрального аппарата МВД СССР, которой министр внутренних дел Щёлоков продавал полученные в подарок элитные коньяки!
Подобным образом реализовывали достававшиеся подарки и его супруга, и дочь генсека…
Брежневу и Щёлокову сближала не только неуемная страсть к драгоценным камням, но и постоянный поиск полных опасностей приключений.
Было в этих их страстях что-то из книжек XIX века о пиратах, ставших маркизами. Галя и Света строили свою жизнь не по предначертаниям классиков марксизма-ленинизма, а по «Графу Монте-Кристо».
Ирония (а может, издевка?) состояла в том, что Гали-, на Леонидовна была удостоена высшей награды Советского Союза — ордена Ленина, походя, втихую врученного ей в 1978 году как подарок на пятидесятилетие… Вручал награду член Политбюро, министр иностранных дел Андрей Громыко.
Вернувшись из Нью-Йорка, где он участвовал в работе очередной сессии Организации Объединенных Наций, Андрей Андреевич прямо из аэропорта направился в Кремль и тут же был взят в оборот Генеральным.
— Ну вот, Андрей, остались только мы с тобой, — сказал Брежнев, встречая соратника. — Принято коллективное решение наградить Галину Леонидовну Брежневу орденом Ленина, но все куда-то запропастились… Я, как ты понимаешь, не могу быть крестным отцом собственной дочери, так что награду будешь вручать ты!
Дело в том, что хотя на заседании Политбюро (Громыко на нем отсутствовал) члены и кандидаты единогласно проголосовали за награждение Галины Леонидовны, но в день торжества они так же единодушно и скоропостижно покинули Кремль…
Авантюристки по натуре, Брежнева и Щёлокова вели бурную разухабистую жизнь. Провернув очередную аферу с «брюликами», они отправлялись в заграничное турне вдохнуть тлетворного аромата загнивающего капитализма — уж больно был он дурманящ!