— Еще семьсот рыбин прошлой ночью. Семь сотен. — Обернул веревку вокруг какой-то металлической штуковины и дернул за ручку.
— Я серьезно говорю, Арнольд, — оставь его в покое.
Из воды залива выглянула черная сеть — невысоко, на фут, — а большая ее часть осталась в воде. Внутри сверкали серебристые рыбьи тела. Берджес вытянул одну. Это был лосось длиной почти с его руку. Чешуя переливалась розовым, серебристым и серым, выдающаяся вперед челюсть широко раскрыта. Из живота вырван кусок, и на этом месте глубокая рана с рваными краями.
— Это видите? — Арнольд Берджес показал мне рыбину.
— Арнольд…
— Один укус. Просовывает нос в сетку, вырывает печень и оставляет подыхать. — Берджес оскалился и бросил лосося в пластиковый контейнер, расплескав воду по всему сараю. — Целую неделю достаю из клеток мертвую рыбу.
— Арнольд, это детектив-инспектор Хендерсон, он хочет поговорить с тобой.
Берджес вернулся к лебедке и еще немного приподнял сеть над водой:
— Бенни? Ты корм принес?
Бенни кивнул на гору мешков на барже:
— Двадцать мешков.
— Это не дело, черт возьми. Как мы протянем с двадцатью мешками…
— Не дави на меня, Арни Берджес. Я привез с собой еще и несколько пассажиров. Разве не так?
Ну и акцент — ничего понять невозможно. Как будто сами слова выдумывают.
Бенни запрыгнул в лодку:
— Поеду за оставшимися.
Я уставился на Ройса и мотнул головой в сторону берега.
Пауза, затем констебль кивнул:
— Да, конечно, почему бы нет? Давай я тебе помогу, Бенни? На двоих работы меньше. Пусть эта парочка останется здесь… побеседуют.
Звук лодочного мотора, удаляясь, перешел в ворчание, потом в шепот, а потом совсем затих.
Я прислонился к ржавому металлическому поручню:
— Держись, черт возьми, подальше от Генри Форрестера.
Берджес швырнул в контейнер еще одну рыбину:
— Удобрение. Больше они ни на что не годятся.
— Он ни в чем не виноват.
— Бесполезная трата хорошей рыбы.
— Слушайте, мистер Берджес, я знаю, что вы через многое прошли, но…
— Ты знаешь, через что я прошел? — ШЛЕП. Следующий лосось, не долетев до контейнера, упал на деревянную платформу прямо у моих ног. — Ты знаешь, черт возьми?
Да, я, черт возьми, знал.
— Это не…
— Моя Лорен мертва, констебль Хендерсон. О да, конечно, я знаю, кто вы такой. Видел я вас на этих чертовых пресс-конференциях. Называете себя кайфоломами — как будто это какая-то игра. Я вам вот что скажу — а не кайфануть ли и нам по поводу того, что какой-то больной ублюдок убил мою Лорен?
— Генри Форрестер сделал все, что мог для того, чтобы…
— Закажем мороженое с вареньем, — потому что кто-то вырвал ей зубы, изрезал ножом, вырвал ногти, отрезал голову и вспорол ей живот, как рыбе? Да? Давай кайфанем по-взрослому, мать вашу! — Лицо здоровяка потемнело, кровь залила круглые щеки. В том месте, где резиновый воротник костюма соприкасался с шеей, запульсировала вена.
Я стал смотреть на воду. Медленно и глубоко вздохнул. По крайней мере, он знал. Ему не нужно было дожидаться следующей открытки, чтобы узнать, что сделал этот ублюдок. Лорен была мертва, и Мальчик-день-рождения больше не мог причинить ей боли. А вот Ребекка…
Что-то случилось с моим горлом.
— Вы не единственный, кто потерял дочь, — выдавил я наконец.
— Ей еще тринадцати не было! — Вылетевшая из губ слюна сверкнула на солнце.
— Так обвиняйте в этом Мальчика-день-рождения, а не несчастного старого ублюдка, который…
— Если бы вы, никуда не годные уроды, сделали свою работу как надо и поймали его, Лорен была бы жива! — Он расправил плечи и выпятил покрытый бородой подбородок. — Два года. ДВА ГРЕБАНЫХ ГОДА было у вас до того, как он похитил ее! — Берджес сделал шаг вперед.
Ну вот, началось.
Я оттолкнулся от перил, сжимая занывшие от боли руки в кулаки:
— Лучше успокойтесь, а то больно будет.
— Вы хоть понимаете, что это такое? Ждать? Каждый день рождения ждать, чтобы увидеть, что он с ней сделал?
Да, и так все время.
Я закрыл глаза, сосчитал до пяти и сделал еще одну попытку:
— Генри Форрестер пытался помочь вам.
Берджес раскинул руки, и водолазный костюм затрещал по швам. Лысеющий медведь в резиновых ползунках, борода торчит как свалявшаяся шерсть.
— А почему он должен забыть? А? Почему для него все должно кончиться? Каждый год мы получаем новую открытку. Каждый, мать его, год! Мы переехали сюда, и он все равно нашел нас! Он снова на улицах, охотится со своей камерой и ножами за дочерями других людей, потому что вы, УБЛЮДКИ, не можете выполнить свою…
— Что мы должны сделать — заколдовать выродка, чтобы он возник из ниоткуда? — Еще громче. — Думаешь, это так легко? Тебе кажется, что только ты один страдаешь? Мы, по крайней мере, нашли тело Лорен, и вы можете…
Глаза Берджеса расширились, челюсть отвисла, а лицо приобрело сероватый оттенок.
— С вами все в порядке? — спросил я, хотя мне и было понятно, что что-то не так.
Он отступил на шаг, поскользнувшись, шлепнулся на пол, и так и остался сидеть и смотреть на меня.
— Мистер Берджес? — Черт, как бы у него инфаркт не случился. — Мистер Берджес?
— Вы… — Он моргнул и потер громадной рукой лицо. Потом оглядел блестевшими глазами поверхность воды. — Вы нашли мою Лорен?
— Вам что, никто не сказал? — Черт возьми! Ведь кто-нибудь должен был ему сказать. Кто-нибудь из команды Дики, Вебер или…
— Ах ты вонючий ублюдок… — Он с трудом поднялся на ноги, неопреновый костюм заскрипел и застонал. Попятился к открытой двери: — Ты у меня сейчас получишь!
Чудесно. Если бы я знал, что мне придется сообщать ему о смерти дочери, я бы не стал начинать с оставьте в покое Генри Форрестера.
Идиоты. Почему они ничего ему не сказали? Как они могли так чертовски…
Берджес вышел на мостки, сжимая в руках ружье. Громадное деревянное ложе, черный металлический ствол — «два — двадцать два» — легко сделает громадную дыру в том, кто будет достаточно глуп, чтобы стать напротив.
Ох, черт!
Здоровяк передернул затвор, загоняя патрон в ствол.
ЧЕРТ!
Куда, мать его, делся Ройс? Я бросил взгляд через плечо — лодка все еще была привязана к пирсу рядом с контейнерами. Они, конечно, услышат выстрел, но к тому времени я уже буду мертв.