Смятое покрывало на одеяле, джинсы, футболки, носки и «боксеры» разбросаны по полу… И пара красных трусиков с белыми черепом и скрещенными костями.
Проверил платяной шкаф — Кети в нем не было.
Вернулся к ванной.
Изнутри доносился приглушенный голос:
— Денни, придурок чертов, возьми трубку!
Дверь в ванную слетела с нетель еще легче, чем входная. Она рухнула в ванну, сорвав со штанги штору.
Он взвизгнул и стал пятиться в угол, пока не забрался на крышку унитаза, все время прижимая к груди мобильный телефон. Как будто он мог его защитить.
— Ноа Маккарти?
— Я… Все, что она вам сказала, — это вранье, понятно? Я никогда…
— Ей двенадцать лет, Ноа. Тебе семнадцать, а моей малышке двенадцать. И ЕЕ ТРУСИКИ В ТВОЕЙ ГРЕБАНОЙ СПАЛЬНЕ!
Над раковиной на стене был подвешен аптечный шкафчик. Я схватил его и дернул. Хреновина заскрипела и задрожала, потом — хрясь! — дюбеля, на которых она висела, поддались, все внутри загремело. Достаточно тяжелый, чтобы нанести добротные увечья. И я метнул его в парня.
— Аааааааах!
Ноа пригнулся, закрывая руками лицо, и аптечка врезалась в него. Дверка отлетела, таблетки, зубная паста и ватные шарики разлетелись во все стороны.
Я схватил его за мешковатые джинсы и потянул.
Он рухнул на бачок, и его затылок оставил красную полосу на кафельной плитке над унитазом.
Ноа сопротивлялся, но я не выпускал его. Схватив его за ногу, я вывернул ее и подтянул к краю ванны. Надавил изо всех сил — раздался хруст. Он снова завопил. Удар по яйцам, и вопли прекратились. Потом коленом в лицо. Ударил несколько раз ногами по ребрам, пока не почувствовал, как пара из них сломалась. Потом сломал пальцы на правой руке. Тяжело дыша, сделал пару шагов назад. Ноа свалился на пол рядом с унитазом, из разбитого носа текла кровь, правая рука под неестественным углом прижата к груди, а левая нога вывернута так, как природой и не предполагалось. Лежал, пускал сопли.
Хорошо.
— Где она?
— Ааах… О господи…
— Ну, как оно, Ноа? По прошествии сорока дней и ночей выпустил он голубя, чтобы видеть, не найдет ли тот землю. [94] Что-то вроде этого, а?
Схватил его за ногу — ту, которая не была сломана, и потянул.
Опять вопли.
Вытащил его в холл. Он схватился за дверную раму, но я наступил ему на локоть. Сработало. Всю дорогу до входной двери он плакал, стонал и умолял меня.
Вытащил его на балкон, бросил на перила. Одной рукой схватил за вороник рубашки, другой — за пояс джинсов.
— Кети всего двенадцать, а ты ее насиловал, педофил сучий. ДВЕНАДЦАТЬ!
— Простите, простите, я не…
— Где она? — Я наклонил его и врезал головой по бетонному ограждению.
— Я… я не знаю… пожалуйста…
— Сейчас ты у меня полетишь, Ноа. — Я подтянул его вперед, пока верхняя половина тела не перевесилась через ограждение. — Отпущу тебя, и ты очень быстро землю найдешь, а?
— Я не знаю! Я не знаю! Она была здесь вечером в среду, и все! Господи… Честно! Я не знаю!
На бетон у моих ног потекла жидкость. Не дождь.
Я вздернул мокрый зад Ноа еще выше, и он завопил.
Тут кто-то выскочил из-за угла и остановился на балконе, схватившись рукой за ограждение. Доктор Макдональд. Рот открыт.
— Эш? — Оглянулась через плечо на ступеньки. — Эш, что вы делаете?
— У меня тут Ноа собирается землю искать. — Я потряс его. — Смотри, Ноа, она вон там, видишь?
— ПОМОГИТЕ ПОЖАЛУЙСТА!
— Эш, вы не можете этого сделать, это…
— Ей двенадцать лет!
Я выпустил из руки его воротник и врезал по почкам Костяшки как огнем обожгло. Но я еще раз вмазал.
Ноа завопил.
Женщина в соседней квартире выключила музыку.
— Пожалуйста, не убивайте меня! Пожалуйста! — Он замахал здоровой рукой доктору Макдональд: — Помогите!
Она облизала губы. Отвела взгляд:
— Кети всего лишь двенадцать лет.
Хорошая девочка.
Еще раз трясанул его.
— ААААААХ! Пожалуйста, я ничего плохого не делал! Я не знаю! Пожалуйста!
— ГДЕ ОНА?
— Эш, нам нужно уходить — сюда идет Дики, тащит сюда своих горилл, тебя ищут.
— Нет, пока этот кусок дерьма не скажет, где Кети.
— Я не знаю! Я не… Я не знаю… — Слова становились все более и более неразличимыми, смешиваясь с отрывистыми всхлипами.
— Эш, нам надо идти!
— Он мою двенадцатилетнюю дочь трахал!
— Нам надо немедленно уходить!
— Прощай, Ноа. Передавай земле привет от меня.
— ПОЖАЛУЙСТА!
С другого конца балкона загрохотал мужской голос:
— Офицер Хендерсон! — Можно было не смотреть, чтобы понять, что это был Дики. — Эш, оставь его.
Я остался стоять, как стоял.
— Лучше было сказать: «Отпусти его», это было бы куда веселее.
— НЕ ДАЙТЕ ЕМУ МЕНЯ УБИТЬ!
— Эш, это не поможет. — Дики, подняв руки, пошел в нашу сторону, как будто я направлял на него пистолет.
За Дики, пыхтя и отдуваясь, возник детектив-сержант Гиллис — склонившись над ограждением, он еле дышал.
— Эш, поставь мистера Маккарти на пол — Дики остановился в паре метров от меня.
Без вариантов.
— Как вы меня нашли?
— Друзья Кети. Давай, Эш, заканчивай, ты не сможешь это сделать.
— Он трахал мою маленькую девочку!
— За это мы его арестуем и закроем вместе с такими же грязными любителями позабавляться с детишками. А теперь отпусти его.
Нет.
— Эш, пожалуйста. Нам надо поговорить о Кети.
— Он знает, где она! — Я еще раз встряхнул Ноа.
— Не знаю я! Ничего я не знаю!
Дики опустил руки:
— Мишель в участок звонила. Она получила поздравительную открытку от Мальчика-день-рождения.
— Врешь ты все — я всю почту проверил перед тем, как мы ушли.
Он сунул руку в карман, вынул смартфон, понажимал на кнопки и протянул мне. На блестящем экране появился снимок — самодельная поздравительная открытка, на ней фотография Кети. Привязанной к стулу. Во рту кляп, глаза расширены от ужаса, по щекам стекает тушь для ресниц.