Новость была неожиданной.
– Э-э-э… Типа они так с Гарри Поттером развлечься решили? – спросила я изумленно.
– Может. Ладно, будем надеяться, что с нашей дурочкой все хорошо.
– Да уж… Не ожидала я от нее такого!
– Я тоже! Лидка из нас троих самая рассудительная, и с бухты-барахты не сбежала бы с каким-то левым типом!
Действительно. А ведь этот Петр мутный какой-то тип, хоть и брат Смерча. Дэн не рассказывал о нем много, но я поняла, что этот Петр сам себе на уме. Надеюсь, подруга из-за него не пострадает. Куда она с ним сбежала? Сбежала… Точно! Предсказание!
– Слушай, а ведь ей гадалка говорила, – вспомнилась мне в который раз та таинственная женщина, – что она куда-то с парнем своим сбежит!
– Ужас. И про бывшего ее она была права. Но… Тогда я верю, что Черри станет моим, – заявила вдруг подруга. – А Дэн – твоим! Твоя судьба на букву «д».
Ага, судьба на букву «д» – дурак.
– Марин, ты ведь мне не врешь, не утешаешь меня? Ну, что Дэн будет на фестивале, – вдруг заподозрила я неладное.
– Да ты совсем с ума сошла, – обиделась подруга. – Я еще не настолько сдвинулась полушариями вправо или влево, чтобы давать тебе надежду просто так. Все, через два часа ко мне, я предупрежу маму – она отдаст тебе билет, и ты сразу же садись на автобус или на электричку, мамочка будет тебя ждать. И не смей расстраиваться!
Мы скоро распрощались, и я на секунду замерла, зажмурившись – так хотелось мне увидеть Смерчинского, а потом с радостными воплями побежала вон из своей комнаты. Противное котэ, подумав, что я так с ним играю, кинулось на мои ноги из-под дивана и покусало за щиколотку сразу в трех местах. Я подхватила свое игривое животное на руки, потискала и полетела в гостиную. Котэ Ириска с трудом удрало из моих цепких объятий и затаилось теперь на шкафу, в открытом шкафчике, чтобы чуть позже спикировать на плечо Федьке.
Моя надежда не давала мне покоя – она тормошила меня в разные стороны и орала в самое ухо: «У вас с ним все будет хорошо!»
Да. Точно.
Денис, я найду тебя!
«Ты от нас не убежишь!» – появилась самая огромная и монументальная в истории головастиков надпись, выложенная искрящимся чуть голубоватым волшебным снегом, не таящим даже в самую знойную пору.
Огонь разгорался все сильнее. Пламя становилось все ярче и ярче. Оно плясало незамысловатый танец ожидания в глазах радостно-возбужденных головастиков. Все. Должно. Быть. Хорошо.
– Ты куда собралась? – подозрительно посмотрела на меня мама, когда я носилась по всему дому с радостной улыбкой в поисках того, чего бы мне одеть и чего взять с собой.
– Мне очень надо, – ушла от ответа я, ища бриджи. – Но буду я поздно.
– Насколько поздно?
– Мама, да отстань ты от нее, – сказал Федька, довольный, как говорящая колбаса. Он, кстати, тоже куда-то собирался. Как оказалось – на собственный мальчишник. – Пусть гуляет, скоро дома зачахнет. Кстати, если что – я приеду завтра утром.
Маме, которая, как оказалось, хотела, чтобы мы всей семьей поужинали вместе, такая постановка вопроса не понравилась. И она принялась рассуждать о том, какие неблагодарные у нее дети. Она так старалась, готовила наши любимые блюда, пригласила родственников, а мы…
– Мама, – не выдержал брат, – мне не пять лет! У меня даже мальчишника не было, дай мне напоследок с парнями посидеть в баре!
– И у меня дела! – поддакнула я, устроив бардак в собственном шкафу, потому что никак не могла понять, какую футболку или кофту лучше надеть к темно-синим обтягивающим бриджам. Мы редко были в чем-то согласны со старшим братом. – И мне тоже не пять лет!
– Что один, что другая – одного поля ягодки! – заявила нам обидевшаяся мама.
Мы начали спорить и повышать голоса, но нам неожиданно помог приехавший дедушка.
– Отставить споры! Вера, – сказал он, поглядев на нас с братом странным жалостливым взглядом, – дочь моя дорогая. Ты чего к ним привязалась? Пусть идут, куда вздумалось, не дети же они. И вообще, кто в девятнадцать лет на неделю уехал из дома со своим Женей на море? – дед, честно сказать, не шибко сильно жаловал папу, особенно в юности. – Я, помнится, тоже тебе тогда никуда уезжать не разрешал.
– Да ты всю жизнь меня в черном теле держал, – топнула мама ногой.
– Ничего себе черное тело! Я тебя вконец разбаловал! – загромыхал дед и припомнил ей еще несколько грехов юности, о которых мы с братом и знать не знали, а узнав, только заржали.
Маме ответить было нечего. Она страшно обиделась на нас троих и отправилась жаловаться по телефону папе. Тот, по всей видимости, был сильно занят, так как мама, поговорив с ним пару минут, положила трубку, а потом принялась звонить тете Лине и жаловаться уже ей на нас четверых, попутно уточняя что-то насчет выкупа и поездки в загс.
Короче, из дома мы с Федькой выкатились одновременно, с большим трудом отвоевав право покинуть родные пенаты хотя бы на пару часов. Брат довез меня до Маринкиного дома. Ему я, естественно, про «Крэш Бум» не сказала – не отпустил бы, а так подумав, что я иду к подружке, еще и денег дал – на мороженое младшей сестренке. Правда, при этом приказал не покупать пиво. Я неприветливо на него посмотрела и скучным голосом протянула, что пиво не пью, в отличие от некоторых, после чего унеслась в Маринкин подъезд. Ее мама – женщина приветливая и словоохотливая быстро выдала мне билет и продолжила громко и с чувством обсуждать с какой-то родственницей побег племянницы Лиды по телефону. А я поехала к вокзалу, чтобы успеть на электричку, отбывающую в нужном направлении. Ведь к половине шестого мне нужно уже было прибыть к месту проведения рок-феста. Я чувствовала себя чуть-чуть безумной, а адреналин во мне плескался, как лягушонок в болотце. Как маленький ребенок ждет Нового года, отчитывая месяцы и дни до его наступления, так и я ждала встречи с Денисом, только вот не знала, будут ли мне отданы моим персональным волшебником долгожданные подарки, или же я останусь ни с чем. Но, как бы то ни было, я безумно жаждала увидеть Дэна и волновалась, волновалась, волновалась… Как никогда в жизни. Даже на экзаменах волнение не было и вполовину таким сильным, как это чувство, что сейчас железным обручем сковывало мою грудь.
От внутреннего напряжения у меня тряслись руки. Они тряслись и тогда, когда я забирала билеты, и когда ехала на автобусе, и когда ждала свою электричку на платформе, ведь «Крэш Бум» проходил за городом, неподалеку от берега реки и леса; и когда сидела в вагоне на деревянной лавке, глядя на проносящиеся мимо дома, поля, леса, предгорья… Быстро меняющийся вид за окном успокаивал мои нервы, а шум, гам и смех людей, стремящихся, как и я, попасть на фестиваль, заряжал таким же радостным предвкушением, заставляя забыть тревожащие меня мысли.
Народа на фестивале ожидалось много. Очень много. Первоначально – около семидесяти тысяч человек. Но после того как «На краю» и несколько других весьма популярных рок-команд, в том числе старая культовая группа, образовавшаяся еще в «совке», и американский панк-рок коллектив дали свое официальное согласие на участие, прогнозировалось прибытие более ста тысяч поклонников различных стилей и направлений современной тяжелой музыки не только со всей страны, но и из-за рубежа: как близкого, так и дальнего. К тому же выступления приглашенных групп должны были транслироваться по Интернету в режиме онлайн, чтобы те, кто по какой-либо причине не смог попасть на фест, могли так же наслаждаться им в сети. Это вызывало дополнительный ажиотаж.