— Пошли, — кивнул я в сторону поваленного дерева. — Присядем.
— Зачем?
— Нам надо поговорить. С глазу на глаз.
Гауптман удивленно воззрился на меня. Такого поворота он не ожидал. Но решил не обострять ситуацию и подчиниться. Тем более что я его явно заинтриговал.
Мы сели на дерево. Я мельком осмотрелся. Мои орлы пялились на нас, разинув рты. Ну еще бы! Их смертоносный командир, вместо того чтобы выбивать из захваченного фашиста секретные сведения, собирался с ним мило беседовать. Знали бы они, что в конце нашей беседы я собираюсь его отпустить… Мне придется очень потрудиться, восстанавливая свое сильно пошатнувшееся в их глазах реноме, ну да что делать. Установить контакт с этим фон Зееншанце сейчас было гораздо важнее.
— Предлагаю вам обмен. Вы ответите на мои вопросы, а я отпущу вас и тех, кто с вами приехал.
Гауптман минуту помолчал, а затем уточнил:
— Всех?
— Всем будет предоставлена полная свобода выбора, — твердо произнес я, совершенно точно зная, откуда у него возник этот вопрос. Но девочку я бы, пожалуй, оставил у себя. Хороший способ посадить его на крючок. Поэтому я и ответил так, оставляя за собой свободу маневра.
— Почему я должен вам верить?
Я пожал плечами:
— А что вам еще остается?
Он снова помолчал. Затем твердо произнес:
— Вы же понимаете, что на вопросы, касающиеся сведений, составляющих военную тайну, я отвечать не буду.
— Хорошо, но имейте в виду, что, если я окажусь не удовлетворенным разговором, я оставлю за собой право частично изменить наше соглашение.
Он снова задумался.
— Ну… — усмехнулся я, — решайтесь. Обещаю, я не буду слишком категоричен. К тому же мы же с вами знаем, что военная тайна — понятие растяжимое. И кое-что можно вполне рассказать командиру сборного отряда окруженцев, пробирающегося лесами к линии фронта. Все равно, пока мы доберемся до своих, многое из того, что сейчас составляет эту тайну, уже устареет. — Я замолчал, оставляя за скобками мысль, что последнее предложение можно сформулировать и так: «Если доберемся». Догадается — не маленький.
Гауптман окинул меня задумчивым взглядом.
— Странно, вы не производите впечатления обычного командира красных.
Я промолчал. Все сказано. Пора ему решаться.
— Хорошо, давайте попробуем.
— Расскажите мне о себе, — тут же попросил я.
— О себе? — недоуменно переспросил он.
— Ну да. Начните с того, чем вы увлекались в детстве и юношестве? Ну там спорт, рисование, поэзия.
— Но зачем вам это?
— Это мое дело, — твердо заявил я…
Слушая его, я постепенно понимал, как все произошло. Он с детства развивался достаточно гармонично, в полной мере используя возможности, предоставленные ему его положением. А ведь часто молодое поколение представителей высших слоев просто гробит имеющиеся у него обширные возможности развития, ограничиваясь совершенно, на мой взгляд, тупыми развлечениями типа светских тусовок, вечеринок, пати и всякой другой муйни, именно это и считая элитным способом жизни.
Нет, время от времени и я не против немного развлечься. Но подобная жизнь уж больно напоминает мне существование, обеспечиваемое элитным свиноматкам, быкам-производителям и иным, не менее элитным представителям животного мира, разводимым на племя. Тот же самый безудержный секс и совершенно необременительная жизнь, обеспечивающая удовлетворение основных биологических и самых примитивных эмоциональных потребностей. И все. С той лишь разницей, что элитные животные как минимум производят здоровое потомство, а увлеченное подобным образом жизни человеческое стадо, наоборот, от детей шарахается как черт от ладана. Одна польза от них — отличный пример для остальных, как можно быстро и эффективно совершенно угробить свою жизнь. Впрочем, для того чтобы это понять, требуется опять-таки обладать некоторым уровнем развитием, отличным от уровня животного…
Затем Клаус фон Зееншанце получил великолепное высшее образование и вот уже три года служил в динамично растущей и развивающейся армии. Эта армия уже два года вела современную, динамичную и пока победоносную войну на чрезвычайно широком театре военных действий — от субтропиков до Полярного круга, с использованием самых новых и современных на данный момент приемов и способов ведения боевых действий. Что, на мой взгляд, вполне заменяло виртуальную среду развития. И за это время фон Зееншанце дорос до чина гауптмана. Так что и возможностей достижения порогового гормонального баланса у него тоже было достаточно. А это давало мне очень и очень большую надежду на то, что я все-таки смогу добиться такого же и от своих орлов. В конце концов, та же мелкая моторика, которую они довольно успешно развивали с помощью игры в бирюльки, довольно заметно влияет на нейронные связи, а война как среда развития теперь была доступна и нам. Причем, судя по всему, такая, которая армии гауптмана еще и не снилась…
Потом он достаточно образно обрисовал мне ситуацию на континенте, где и разворачивалась эта большая война, соотношение сил, возможности, которыми обладала каждая из сторон, и даже сегодняшнее положение дел. Хотя это я бы уже отнес к области военной тайны. Впрочем, подобные сведения представляют действительный интерес для командования уровня как минимум армией, а скорее фронтом и выше. Так что, почему бы не поделиться этой информацией с младшим командиром, который все равно ничего не поймет и уж точно не запомнит. Этакая скрытая форма издевательства. Но все равно я мысленно сказал ему спасибо. Мы прервались всего лишь один раз. Когда по небу проползла туша транспортного самолета…
— Ну что ж, — произнес я, спустя три с половиной часа, — должен сказать, что я вполне удовлетворен.
Он замолчал и смерил меня тревожным взглядом.
— Значит ли это, — осторожно начал он, — что вы собираетесь выполнить свое обещание?
— Да, — ответил я и улыбнулся.
— То есть вы отпустите всех, кто ехал вместе со мной?
— Да, — снова повторил я и, развернувшись, крикнул: — Головатюк!
— Слушаю, товарищ командир.
— Развяжи пленных.
Головатюк оторопело уставился на меня.
— Товарищ командир… — изумленно, начал Римозов. И осекся, когда я рывком поднялся на ноги, вскидывая на плечо свой неизменный «дегтярь».
Все замерли. Во всяком случае, первая десятка. Трое недавно прибившихся недоуменно переглянулись. Они ведь пока не видели меня в деле, и у них в памяти не было эпизода с Кабаном на том болотном острове. Я спокойно смотрел на Головатюка. Тот сглотнул и быстро перерезал путы на солдате и водителе. Девчонка все время разговора так и просидела в машине несвязанной.
— Вы свободны, — сообщил я обоим, когда они поднялись на ноги, растирая затекшие запястья, и, перейдя на русский, обратился к девушке: — Как тебя зовут?