Последнюю партию грузов мы перенесли уже вечером понедельника. Причем, когда последние из отобранных ящиков заняли свое место в лесу, я прибавил еще одну смену, которая была полностью посвящена тому, чтобы перенести в лес ящики с тяжелыми гаубичными снарядами.
На этом складе отчего-то совершенно не оказалось взрывчатки. Зато боеприпасов имелось великое множество, и разных. Я еще вначале, когда проводил ревизию, ради интереса развинтил один из снарядов большого калибра и взял образец взрывчатки, составлявшей его начинку. Судя по всему, это был тринитротолуол, вполне безобидное взрывчатое вещество, которое можно было выплавить из снарядов с помощью самой примитивной технологии. Ибо для того типа боевых действий, который я планировал вести, взрывчатка являлась очень хорошим подспорьем.
Трава на опушке все равно оказалась повытоптанной, поэтому я, после некоторых колебаний, решил изменить первоначальный план и не исчезнуть без следа, а, наоборот, подготовить операцию прикрытия, заодно оттянув время начала расследования нашей деятельности еще на сутки. Этого, по моим расчетам, должно было хватить травяному покрову, чтобы прилично восстановиться.
Во вторник, часов около десяти утра, на дороге, ведущей к складу, показался грузовик, который обычно привозил продукты. Они ехали совершенно спокойно, поскольку на складе на первый взгляд все было в порядке. Трое моих ребят, переодетые в немецкую форму, маячили на постах, а Кабан — в будке у ворот. Слава богу, с утра накрапывал дождь, так что отсутствие расслабляющихся солдат из отдыхающей смены рядом с караулкой никого насторожить не должно было.
Машина подъехала к воротам и остановилась. Мгновением раньше шестеро бойцов, лежащие в кюветах по обеим сторонам дороги под плащ-палатками с нашитыми на них пучками травы, ветвями и иным мусором, вскочили на ноги и бросились вперед, выхватив уже почти привычные штыки и ножи. С водителем и капралом, находившимися в кабине, расправились молниеносно. Солдат, сидевший в кузове, оказался невооружен. И, немного придя в себя, сообщил мне, что склады охранял взвод батальона обеспечения 293-й пехотной дивизии, дислоцированного как раз в Бронна Гура. Там же размещался и штаб дивизии. Что ж, Кысмет послал мне очень удачный случай испытать моих ребят в бою и, как планировал, провести операцию прикрытия, нанеся при этом противнику куда больший ущерб.
Часам к пяти пополудни, когда мы уже выдвинулись на окраину Бронна Гура, со стороны засады, оставленной мной на дороге, ведущей к складам, раздалось несколько выстрелов. Похоже, местный старшина замучился ждать возвращения грузовика и уговорил командира послать кого-нибудь проверить, что там произошло. А тихо нейтрализовать посыльных не удалось. Впрочем, выстрелов было два или три, что доказывало, что комплекс моих упражнений, несмотря на отсутствие стрелковой практики, все-таки принес свои плоды.
Выстрелы всполошили немцев и заставили около двух взводов попрыгать в автомобили и в сопровождении трех мотоциклов двинуться в сторону складов. Я дождался, пока они отъедут подальше, и подал сигнал к выдвижению. Мои орлы двинулись вперед короткими бросками от укрытия к укрытию. Они успели подойти к зданиям, которые занимал дивизионный штаб и тыловые службы шагов на сорок, когда послышался первый удивленный возглас на дэйч:
— Вас? — И почти сразу же: — Ахтунг! Ах… — закончить немцу не дали.
Мои ребята ударили сразу из трех десятков стволов. Из трех, потому что еще двадцать человек, зажав в левой руке ТТ, а в правой гранату, броском преодолели последние метры и одновременно швырнули гранаты в окна зданий. А затем еще по три и уже не только по окнам, но и в подвалы, и в стоящие штабные автомобили, и всюду, где было заметно шевеление. Их ТТ рявкали редко, только в случае непосредственной опасности, ибо главной ударной силой были гранаты, гранаты и еще раз гранаты!.. Когда запас подготовленных к броску гранат иссяк, бойцы тут же бросились обратно, на ходу убирая в кобуры пистолеты и перекидывая со спины более эффективное оружие.
До того как противник опомнился и начал хоть как-то организовываться, мы успели оттянуться в лес и двинуться к населенному пункту Ружаны, каковой располагался почти в противоположном направлении тому, куда мы действительно собирались двигаться…
Отойдя где-то на километр, я остановил отряд и приказал провести быструю перекличку. Назначенные мной временные командиры отделений и так должны были отслеживать личный состав, плюс еще я строго приказал забирать с собой всех, даже если есть уверенность, что берем трупы, так что я не слишком опасался, что кого-то оставили. Но теперь мне нужна была полная картина. После переклички я с удовольствием обнаружил, что все целы, раненых всего трое и только один серьезно. Общие же потери противника, по моим прикидкам (а сколько и кого погибло внутри помещений, я мог оценить крайне приблизительно), составляли от тридцати до шестидесяти человек, причем какую-то вполне существенную часть из них составили офицеры штаба дивизии. С учетом всех факторов эффективность операции я мог оценить как вполне удовлетворительную даже для уровня территориалов. А уж по местным меркам она была почти запредельной.
К лагерю неподалеку от Березы-Картузской мы подошли через три дня, запутав не слишком умелую погоню и укрывшись от самолета, появившегося в небе часа через полтора после атаки штаба немецкой пехотной дивизии. Задействованные в поиске ресурсы мне польстили, потому что появление самолета означало, что наша операция была оценена противником крайне высоко.
В принципе от преследования мы надежно оторвались уже к исходу первых суток и потому могли оказаться у лагеря уже на следующий день. Но я сделал крюк, чтобы заглянуть на наш лесной склад, дабы основательно загрузиться продуктами и медикаментами. Среди пленных вполне могли оказаться раненые. А одного нашего, раны которого оказались наиболее серьезными и требовали долгого периода восстановления, я решил оставить вместе с лейтенантом Сокольницкой на лесном складе с задачей дожидаться нашего возвращения. Хотя она очень возражала и рвалась с нами, заявляя, что, если среди пленных окажутся серьезно раненые, нам непременно потребуется ее помощь. На что я резонно заметил, что раненные серьезно вряд ли будут включены в состав маршевых колонн, ибо сильно затруднят передвижение оных. Так что мы задержались на складе на одну ночь, а наутро загрузились и двинули дальше.
Ни одной единицы оружия сверх вооружения моих ребят я брать не стал. Я не собирался сразу после операции освобождения двигаться к своему складу, а недели две планировал покружить по окрестным лесам вокруг Березы-Картузской. Потому что я не знаю, кем надо быть, чтобы не осознавать опасность появления в своем тылу нескольких сотен освобожденных военнопленных, да к тому же с помощью силовой акции некого организованного подразделения. Следовательно, за нами обязательно начнется охота, которую я совершенно не собирался выводить в район нашего склада. Еще наткнутся ненароком…
С возможными преследователями, буде нам не повезет и нас настигнут, я рассчитывал справиться теми пятью десятками бойцов, кого я уже успел поднатаскать, а остальных пока интенсивно прогнать по уже опробованной мной программе. Тем более что у нас с лейтенантом Сокольницкой, которой я уже даже доверял постановку игл и вдоль позвоночного столба, оставив себе только ноздри, появилось в этом деле еще шестеро помощников. Так что должны были справиться… На все должно было хватить пары недель.