Человек Хоффманна с норвежской стороны острова пересылал наркотики ежедневным внутренним авиарейсом в Тромсё, где таможенники никогда не проверяли ни один чемодан, хотя все прекрасно знали, что шахтеры везут с собой ведра дешевого, не облагаемого пошлиной алкоголя. Казалось, даже таможенники позволяют им такую радость. И именно они, конечно, впоследствии утверждали, что наивно полагать, будто такое большое количество героина попадало в страну и переправлялось в Осло самолетами, поездами и машинами, притом что никто ничего не знал. В карманы государственных служащих наверняка попадали конвертики.
Но по словам Хоффманна, он никогда не заплатил ни одной кроны в качестве взятки. Этого не требовалось. Полиция даже не догадывалась о том, что происходит, до тех пор пока на норвежской стороне острова, недалеко от города Лонгйир, не обнаружили снегоход. Останки водителя, не доеденные медведями, свидетельствовали о том, что он был русским. В бензобаке снегохода находились полиэтиленовые пакеты, содержавшие в общей сложности четыре килограмма чистого героина.
Операция Хоффманна была приостановлена на время, пока полиция и губернатор Западного Шпицбергена быстрыми пчелами рыскали по округе. В Осло началась героиновая паника. Но жадность подобна талой воде: когда один путь закрывается, она прокладывает себе другой. Рыбак, совмещавший в себе много качеств, первым из которых, безусловно, была предпринимательская жилка, сформулировал это так: спрос, не получивший предложения, получит предложение. Он был веселым толстячком с усами как у моржа. Рыбак вообще казался рождественским гномом, но ровно до тех пор, пока не всаживал в тебя нож ради извлечения прибыли. Несколько лет он занимался контрабандой русского спирта, который вывозился на советских рыболовецких судах в Баренцево море, перегружался на норвежские корабли и выгружался в заброшенном рыбацком поселке, где Рыбак не просто распоряжался, но и владел абсолютно всем. Там бутылки помещали в ящики из-под рыбы, после чего перевозили в столицу на рефрижераторах вместе с рыбой. В Осло бутылки складировали в подвале магазина Рыбака. Магазин вовсе не был простой ширмой для его деятельности, это был солидный рыбный магазин, которым владели три поколения семьи Рыбака, не особо зарабатывая, но и не разоряясь.
И когда русские поинтересовались, не хочет ли Рыбак заменить спирт героином, он сделал кое-какие расчеты, изучил тюремные сроки, рассмотрел вероятность быть пойманным – и согласился. И когда Даниэль Хоффманн возобновил движение по Шпицбергенскому маршруту, он обнаружил, что у него появился конкурент. И это ему не понравилось.
Вот в этот момент в картине и появился я.
За спиной у меня, как я уже рассказывал, был довольно неудачный преступный опыт. Я отсидел за ограбление банка, поработал у Хоффманна помощником сутенера Пине, был уволен и в то время занимался поисками еще более бессмысленного занятия. Хоффманн вновь связался со мной, после того как из надежного источника узнал, что я убрал одного контрабандиста, труп которого с частично не поврежденной головой обнаружили в порту Халдена. Профессионально исполненное заказное убийство, похвалил меня Хоффманн. А поскольку больше меня хвалить было не за что, я не стал ему возражать.
Моим первым заданием стал один бергенец, толкавший для Хоффманна наркоту на улице. Он украл часть дури, отказался это признавать и перешел на работу к Рыбаку. Найти его было не трудно: бергенцы разговаривают громче уроженцев других норвежских регионов, и его раскатистое бергенское «р» прорывало ночную тьму у Вокзальной площади, где он обычно работал. Я показал ему пистолет, и раскатистое «р» быстро оборвалось. Говорят, во второй раз убивать легче, и, думаю, это правда. Я отвел парня в контейнерный порт и выстрелил ему два раза в голову, чтобы было похоже на халденское убийство. Поскольку у полицейских уже был подозреваемый в том убийстве, они с первого же дня пошли по ложному следу, а ко мне никогда даже не приближались. Хоффманн получил подтверждение своему суждению обо мне как о первоклассном мастере и дал мне новое задание.
Хоффманну позвонил один парень и сказал, что предпочел бы толкать товар для него, а не для Рыбака. Он хотел встретиться в каком-нибудь незаметном месте и обговорить детали так, чтобы Рыбак об этом не узнал. Он сказал, что больше не может выносить вонь рыбного магазина. Ему стоило придумать историю получше. Хоффманн нашел меня и поделился своими подозрениями по поводу того, что Рыбак поручил этому парню убрать его.
На следующий вечер я стоял на вершине холма в парке Санкт-Хансхауген и ждал его. Место хорошо просматривалось. Говорят, что раньше здесь было капище для жертвоприношений и теперь здесь водятся привидения. Мама говорила, что книгопечатники варили в этом месте типографскую краску. Я же знаю, что тут жгли городской мусор. В тот вечер прогноз обещал около минус двенадцати, поэтому я был уверен, что мы будем одни. Без десяти девять на дорожке появился человек и направился в сторону башни. Когда он дошел до вершины холма, лоб его был совершенно мокрым, несмотря на мороз.
– Рано ты, – сказал я.
– Ты кто? – спросил он, вытирая пот шарфом. – И где Хоффманн?
Мы одновременно кинулись доставать пистолеты, но я был быстрее. Я попал ему в грудь и в руку над локтем. Он выронил пистолет и повалился на спину. Он лежал на снегу и смотрел на меня снизу вверх.
Я приставил пистолет к его груди:
– Сколько он заплатил?
– Два… двадцать тысяч.
– Ты считаешь, этого достаточно, чтобы убить человека?
Он открывал и закрывал рот.
– Я все равно убью тебя, поэтому можешь не придумывать очень умный ответ.
– У нас четверо детей и двухкомнатная квартира с кухней, – произнес он.
– Надеюсь, он заплатил тебе авансом, – сказал я и нажал на курок.
Он застонал, но продолжал лежать и моргать. Я посмотрел на две дырки в пальто на его груди, а потом распахнул его.
На нем была кольчуга. Не пуленепробиваемый жилет, а чертова железная кольчуга, из тех, что носили викинги. Во всяком случае, такие были на иллюстрациях в «Саге о королях» Снорре, а эту книгу я перечитал в детстве столько раз, что в конце концов библиотека отказалась выдавать ее мне на руки. Железная. Неудивительно, что парень вспотел, поднимаясь на холм.
– А это что за хрень?
– Жена сделала, – сказал он. – Для пьесы о Святом Улаве.
Я провел кончиками пальцев по маленьким железным колечкам, сцепленным друг с другом. Сколько же их здесь? Двадцать тысяч? Сорок?
– Она не позволяет мне выходить без нее, – произнес он.
Кольчуга для театральной постановки об убийстве святого короля.
Я приставил пистолет к его лбу:
– «Ты ударил собаку, которую даже железо не берет».
– Снорре, – прошептал он. – Улав Святой во время битвы при Стик…
– Верно, – прервал я его и нажал на курок.
В его бумажнике лежало пятьдесят крон, фотография жены и детей и удостоверение личности с именем и адресом.