С гватемальцами разобрались довольно быстро. Согласно международному законодательству подобных „беспаспортных“ пассажиров следовало немедленно посадить на тот же самолет, на котором они прилетели, и отправить обратно. Но, поскольку почти одновременно с франкфуртским во Внуково приняли еще одиннадцать международных рейсов, гватемальцы рассчитывали, что установить, каким рейсом они летели, будет сильно затруднительно, а то и невозможно. А уж там как-нибудь зацепимся, разжалобим… Однако номер не прошел. Гватемальцы не знали, что уже год как все самолетные трапы всех аэропортов России были оборудованы цифровыми камерами, фиксирующими лица пассажиров, выходящих из самолета. Все полученные фотографии тут же сверялись с базами данных ФСБ, МВД и Интерпола, так что к тому моменту, как пассажир подходил к стойке паспортного контроля, некоторых из прибывших там уже ждали. А все остальные пассажиры, как правило, оказывались приятно удивлены тем, как быстро, прямо-таки молниеносно работают русские пограничники. Еще бы, русские уже давно держали неофициальный рекорд — в среднем семь секунд на оформление пересечения границы одним иностранным гражданином и не более пяти — своим. Ну и, естественно, эти фотографии использовались службой безопасности аэропорта для выявления таких вот „хитрых“ транзитников. Когда гватемальцы об этом узнали, с ними случился шок. Только этим, пожалуй, можно объяснить то, что трое из них, швырнув вещи, дунули внутрь терминала, надеясь как-нибудь проскочить или спрятаться. Всех троих выловили через двадцать пять минут, и нормальный пропуск пассажиров возобновился, но Сергею все это стоило потери почти трех часов и… квартальной премии.
Едва он расписался в журнале приема смены и бухнулся на свое кресло, как тут же зазвонил телефон. Сергей тяжело вздохнул. Судя по мелодии звонка, его желал видеть сам Александр Игоревич, дежурный директор, на местном жаргоне Полковник. Александр Игоревич был из военных, отставник, с соответствующими замашками… И причина вызова совершенно ясна. И так уже ясно, что с премией придется распроститься, так нет же — еще на ковер вызывает…
К его удивлению, Полковник оказался настроен вполне благодушно. Крепко пожав руку Сергею, он кивнул на кресло перед собой.
— Садись, Сергей Родионыч… — И, придав своему лицу выражение значительности, начал: — Вот, руководство поставило передо мной задачу переговорить с тобой по одному важному вопросу.
Сергей слегка напрягся. Вряд ли руководство могло сильно рассердить его единичное опоздание… да и вообще, рабочий день закончился пять часов назад, а еще полчаса тому назад никто, кроме самого Сергея, не знал, что он опоздает…
— Дело в том, что компания заканчивает строительство большого диспетчерского пульта в Германии, — продолжал между тем Полковник. — Туда нужен старший руководящий состав, ну, там, старшие смен и все такое… А ты парень добросовестный, ответственный, в армии служил, по работе к тебе никаких претензий… Поэтому есть мнение откомандировать тебя в этот, как его… — Полковник запнулся, схватил со стола лист бумаги с каким-то текстом, напряженно всмотрелся, а затем облегченно выдохнул: — Кенигвустерхаузен, на должность старшего смены.
Сергей ошарашенно потерся щекой о плечо. Почему он? Петрович, вон, дольше его работает, да и вообще, образование у него профильное, а у Сергея только заочное. И как же „Бобер“? В Европе на внедорожники такие налоги…
— Ты подумай, подумай, — настойчиво талдычил Полковник. — Зарплата вырастет — раз, авторитет в компании поднимется — два, а через пару лет, как поможешь нашим немецким товарищам работу организовать, вернешься сюда уже тоже старшим смены. А там, глядишь, и меня сменишь. — Полковник засмеялся. Сергей вздохнул. Уезжать от привычной, налаженной жизни, достатка и безопасности решительно не хотелось. Но деваться, судя по всему, было некуда. В компании практиковались командировки сотрудников Центрального диспетчерского пульта в региональные подразделения. Считалось, что это укрепляет горизонтальную связность компании и не дает, так сказать, застаиваться крови у персонала. Конечно, лучше было бы командироваться на пару лет куда-нибудь к себе, в Иркутск там или Ростов, но, с другой стороны, вполне могли предложить и тот же Париж или Лондон. А там, говорят, вообще жуть, женщинам без хиджаба на улицу лучше не показываться: или проституткой обзовут, или вообще обольют чем-нибудь вонючим. Тем более что зарплаты у персонала, работающего за рубежом, действительно выше. Таким образом руководство компенсировало, так сказать, снижение уровня жизни сотрудников, работающих за пределами страны.
— Ну… если я нужен компании… — Сергей запнулся, не в силах повторить озвученное Полковником название, — там… то я согласен. Только вот… я сегодня на работу опоздал.
— Ну, это не проблема, — расплылся в улыбке Полковник. — Давай сюда карту.
Сергей протянул картонку с напечатанными красным цифрами.
— Дочку, что ль, встречал?
— Ну да… — кивнул Сергей. — Сначала самолет задержался, а потом с иммигрантами проблема возникла. Так что… — Он развел руками.
— На. — Полковник протянул ему карту обратно. Красные цифры были перечеркнуты жирной чертой, а рядом стояла подпись Полковника и слово „Дозволено“. Между тем Полковник продолжил:
— Готовься, через месячишко поедешь на внеочередной тренинг, а уж затем и в Германию. Месяца через четыре и семью перевезешь. Жена у тебя — медсестра, как мне помнится? Ну так с работой проблем не будет. Наш медперсонал любая ихняя больница с руками рвет. Ну а дети… Русских школ там сейчас немерено, так что где детям учиться — выберешь. Не забудь только проверить, чтобы эта школа была зарегистрирована в нашем Минобразовании. А то дети со школьными экскурсиями пролетят…»
* * *
— Все читаем?
Господин Каспар закрыл книгу и повернулся к неожиданному, хоть и вполне ожидаемому гостю. Господин Бальтазар был весел и доволен собой.
— И как книга, нравится?
— Да в общем — да. Правда, пока там только фантастика, — улыбнулся господин Каспар.
— Ну-ну… — Господин Бальтазар снисходительно кивнул. — А как вам вообще? — Он повел рукой по сторонам. Господин Каспар задумчиво посмотрел на вечереющую Москву, на фонари, даже здесь, в центре, горящие через один, на огромную безобразную ямину посреди Манежной площади. Слева, со стороны Охотного ряда, послышался визг тормозов, а затем удар. В задницу старому, угловатому «Опелю Омеге» с размаху въехала не менее старая «шаха». Вроде как все понятно, кто сзади — тот и виноват, но водитель «Омеги» не стал дожидаться разборок, а вылетел из своей машины с монтировкой наперевес.
— Ах ты… да я ж тебе на…
Звон стекла, вопли и мат, мат, мат…
Господин Каспар вздохнул:
— Да уж, впечатляет… Я даже удивлен, насколько успешно вы справились со… своей функцией.
Господин Бальтазар пожал плечами.
— А что вы хотели? Способность противостоять мерзости, как правило, базируется на некой идеальной основе, иначе говоря, на вере, на первом уровне даже не так уж важно какой — в бога, в коммунизм, в светлое будущее, во вселенский разум, в абсолют единения с природой… А у этих людей как раз и уничтожили эту самую идеальную основу. И мерзость радостно взяла свое.