– Такое впечатление, что он кривобокий, – сказал Бобби, все еще не сводя глаз с первого трупа.
– Это потому, что внутренности у него теперь годятся разве что на корм собакам, – ощерился Финн. – Растерты в пюре.
– Финн коллекционирует экзотическое оружие, – пояснил Лукас, слегка подталкивая запястье второго трупа концом трости. – Ты их просканировал на имплантаты, Финн?
– Ага. Та еще морока. Пришлось сначала оттащить их в заднюю комнату. Никаких сюрпризов. Быки, обычная команда. – Финн с шумом втянул воздух. – Вот только почему кому-то понадобилось меня пристукнуть?
– Может, ты продал им очень дорогой продукт, который не сработал? – рискнул предположить Лукас.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что это ты послал их, Лукас? – ровным голосом произнес Финн. – Разве что тебе не терпится посмотреть, как я повторю этот фокус с собачьей кормежкой.
– А разве я сказал, что ты продал нам что-то, что не работает?
– «Испытываем затруднения», сказал ты. А что еще, ребята, вы купили у меня в последнее время?
– Извини, Финн, но они не наши. И ты тоже это знаешь.
– Ага. Пожалуй, знаю. Так что же, черт побери, привело тебя сюда, Лукас? Сам же знаешь, то, что ты купил, обычными гарантиями не покрывалось…
– Видишь ли, – сказал Финн, выслушав историю сорвавшегося киберпространственного рейда Бобби, – порой там происходят чертовски странные дела. – Он медленно покачал узкой, неестественно вытянутой головой. – Что-то изменилось, раньше такого не было. – Он поглядел на Лукаса. – Но вы-то, ребята, это знаете, да?
Они сидели вокруг квадратного белого стола в совершенно белой комнате на первом этаже за захламленным торговым залом. Пол был выложен вытертой больничной плиткой в рубчик, чтобы не скользила нога, – ну прямо как в операционной, – а стены составлены из широких плит пыльного белого пластика, скрывавшего плотные слои антижучковой микропроводки. По сравнению со складом белая комната казалась хирургически чистой. Несколько стальных треножников вокруг стола, ощетинившиеся сенсорами и сканирующим оборудованием, напоминали абстрактные скульптуры.
– Знаем что? – спросил Бобби.
С каждым новым пересказом своей истории он все меньше чувствовал себя вильсоном. Наоборот, кем-то значительным. Вот именно, это заставляло его чувствовать свою значимость.
– Не о тебе речь, засранец, – устало сказал Финн. – О нем, олдувом вуду. Он-то знает: что-то изменилось… И произошло это не сегодня. Я в деле уже целую вечность. Подумать только, сколько воды утекло. Я был тут еще до войны, еще до того, как появилась какая-то матрица, или, во всяком случае, до того, как люди осознали, что она существует. – Теперь он глядел на Бобби. – У меня есть пара ботинок, которым больше лет, чем тебе. Так чего, черт побери, мне от тебя ждать? Ковбои появились вместе с компьютерами. А первые компьютеры построили для того, чтобы взломать немецкий лед, так? Ковбоев тогда называли дешифровщиками [20] . Так что лед существовал еще до компьютеров, если взглянуть на это с такой стороны.
Он закурил пятнадцатую сигарету за вечер, и белая комната снова стала наполняться дымом.
– А вот Лукас, этот знает, да уж. Последние семь-восемь лет странные там творятся вещи, да-да, там, в ковбойских кругах – или, если хочешь, в цепях. Сегодняшние жокеи заключают сделки с какими-то тварями, верно, Лукас? Ну да, знаю я об этом, знаю. Но им все равно нужны железо и софт, и им все равно нужно быть проворней змей на льду, однако у всех, у всех тех, кто действительно знает, как рубить лед, теперь есть союзники, правда, Лукас?
Лукас вынул из кармана свою золотую зубочистку и начал обрабатывать верхний коренной. Его темное лицо оставалось предельно серьезным.
– Престолы и власти [21] , – загадочно продолжал Финн. – Да, что-то там есть. Призраки, голоса. А почему бы и нет? В океанах есть русалки и прочая дребедень, а у нас тут море кремния, понимаешь? Ну да, это наше киберпространство – просто ручной выделки галлюцинация, которую мы все согласились разделить, но каждый, кто подключается, знает, печенкой, черт меня побери, чует, что это целая вселенная. И с каждым годом народу там вроде как прибывает…
– Для нас, – лениво вставил Лукас, – и здешний мир всегда на этом работал.
– Ага, – отозвался Финн, – чтобы вы, ребята, вписались как влитые и сказали всем: мол, те штуки, с которыми вы заключаете сделки, – это ж наши старые боги из буша…
– Божественные Наездники…
– Ну да, конечно. Вы в это, может, и верите. Но я довольно давно живу уже на этом свете и помню, что не всегда так было. Десять лет назад пусть бы кто попробовал зайти в «Джентльмен-неудачник» и втирать кому-нибудь из крутых жокеев, что разговаривал с призраком в матрице, – да они б решили, что он спятил.
– Что он вильсон, – вставил Бобби, чувствуя себя выключенным из разговора и уже не столь значительным.
Финн бросил на него безучастный взгляд:
– Что-что?
– Ну, вильсон. Козел. Это жаргон хотдоггеров, я думаю… – Ну вот, опять слажал. Блин.
Финн поглядел на него более чем странно.
– Господи. Вот как это называется, да? О боже. А ведь я знавал этого парня…
– Кого?
– Бодайна Вильсона, – сказал он. – Надо же: первый из моих знакомых, который кончил как фигура речи.
– Он был дурак? – спросил Бобби и тут же пожалел об этом.
– Дурак? Черта с два! Он был умен, хитер как бес. – Финн загасил сигарету в потрескавшейся керамической пепельнице с логотипом «Кампари». – Просто совершеннейший раздолбай, вот и все. Работал он как-то однажды с Дикси Флэтлайном… – Взгляд налитых кровью желтых глаз затуманился.
– Финн, – вмешался Лукас, – где ты взял этот ледоруб, который продал нам?
Финн сурово оглядел его с головы до ног:
– Сорок лет в деле, Лукас. Знаешь, сколько раз мне задавали этот вопрос? И знаешь, сколько раз я был бы уже мертв, если бы отвечал на него?
Лукас кивнул:
– Намек понял. Но тем не менее я задам его снова. – Он ткнул зубочисткой в сторону Финна, как игрушечным кинжалом. – Вот настоящая причина, по которой ты готов тут сидеть и трепаться: ты думаешь, что эти три жмурика наверху имеют отношение к тому ледорубу, который ты нам продал. Я же видел, как ты насторожился, когда Бобби рассказывал, как взорвали кондо его матери, да?