– А на самом деле я Бэтмен, – процитировал Ланс слышанную от меня присказку. – Хотя я и не знаю, что это такое.
– Смотри-ка, – удивленно сказал Палыч. – Парламентер.
От лагеря Бортиса к Цитадели скакал всадник, размахивая белой тряпкой, привязанной к копью.
– Люблю парламентеров, – сказал Ланс. – У кого-нибудь есть арбалет?
– В парламентеров не стреляют, – сказал Хэмфри.
– Ну и глупо, – сказал Ланс. – Ибо парламентер – это враг, который притворяется, что ему есть что сказать.
– Все равно он слишком далеко, чтобы стрелять.
– Если я хоть что-то понимаю в парламентерах, – сказал Ланс, – то сейчас он подойдет поближе.
– Ты варвар, – сказал Хэмфри.
– Интересно, а есть ли в этой ситуации существо более бесполезное и никчемное, чем парламентер? – задумался Ланс. – В сущности, нам с Бортисом совершенно не о чем разговаривать. Мы хотим, чтобы он убрался отсюда, чего он сделать не может. Он хочет, чтобы мы сдохли, чего мы сделать не хотим. Эти разногласия можно уладить только на поле боя. Так даст мне кто-нибудь арбалет в конце концов?
– Успокойся, – сказал я. – Это не парламентер. Это почтальон.
Всадник с белым флагом, должно быть, хорошо представлял себе склад мышления таких личностей, как сэр Ланселот, ибо он остановил своего коня на расстоянии арбалетного выстрела от стен, бросил на землю мешок и, развернувшись, поскакал в сторону лагеря гораздо быстрее, чем скакал сюда.
– Надеюсь, в мешке золото, которым нас хотят подкупить, – сказал Ланс.
– Тогда отправь кого-нибудь за ним, – сказал я. – Золото никогда не помешает.
– Может, это какая-нибудь ловушка? – предположил Хэмфри.
– Ворота не открывать, – скомандовал я на всякий случай. – Пусть доброволец спустится со стены по веревке.
– Генри! – заорал Ланс. – Генри, ты где?
– Здесь, – ответили откуда-то снизу.
– Генри, сегодня я назначаю тебя добровольцем! Сбегай вниз и принеси нам посылку! И будь там поаккуратнее! Береженого и Темный Лорд бережет!
– И надо было так орать? – заметил Палыч.
– Надо, – сказал Ланс, не вдаваясь в объяснения.
Со стены сбросили веревку. Генри, в не стесняющих движения кожаных доспехах, при коротком мече и арбалете, заскользил вниз.
– Делаем ставки, господа, – предложил Ланс. – Что в мешке?
– Неприятности, – буркнул я.
– Я передумал, – сказал Ланс. – Там не золото. Такого мешка с золотом недостаточно, чтобы купить пас всех. Там, наверное, драгоценные камни. Алмазы, рубины, изумруды…
– Бурдюк с вином, – сказал Палыч. – Чтобы утром мы вышли на стены с перепоя.
– С одного бурдюка? – удивился Хэмфри. – Нет, там магическое послание с очередным ультиматумом. Или с угрозами.
– Алмазы, – сказал Ланс.
Генри уже бежал обратно с мешком. По его походке нельзя было сказать, что мешок слишком тяжелый.
– Сосуд со смертельными заклинаниями, – сказал Хан орков. – Может, не стоит нам его сюда тащить?
– Алмазы, – твердил Ланс.
Генри уже лез по стене, цепляясь за веревку. Интересно, у Ланса все солдаты имеют навыки альпинизма?
Через минуту мешок лежал у нас на столе, а Генри, с благодарностью приняв бокал вина, удалился к своим коллегам.
– Последние ставки, – провозгласил Ланс. – Перед тем как мы развяжем мешок.
Ничего необычного. Обычный кожаный мешок со шнуровкой, не слишком большой и явно не битком набитый.
Когда Генри лез наверх, я уже точно знал, что лежит в этом мешке. Как будто сам его упаковывал.
– Молчите, – констатировал Ланс. – Итак, ставок больше нет. Развязываю мешок.
– Подожди, – сказал я. – Хотите, я вас удивлю, господа? Знаете, что там?
– Все-таки заклинания? – спросил Хан орков. – Магическая ловушка?
– Нет, я не чувствую внутри никакой магии, – сказал я. – И естественно, там не вино и не алмазы.
– А что тогда?
– От маркиза Моро уже давно нет вестей, – напомнил я.
Хэмфри вздрогнул. Деррик сделал шаг от стола.
Ланс выудил из-за пояса кинжал и осторожно разрезал шнуровку мешка. Запустил руку внутрь и вытащил страшный подарок Бортиса.
В руке Ланса была голова шефа моей разведки маркиза Моро. Судя по всему, отрезали ее уже очень давно.
Агентурная сеть накрылась в полном составе, это очевидно. Маркиз был дьявольски осторожен, и, для того чтобы выйти на него, королевским службам безопасности пришлось бы арестовать почти всех его подчиненных.
Еще в мешке обнаружилась записка. В ней не указывалось, кому именно она адресована, но это было понятно из содержания. Всего два слова, обращенные лично ко мне.
Жри, тварь.
Вежливое послание, достойное самого герцога.
Ублюдок. Достал меня. Уел. Задел за живое.
А что делать? Обидеться и поубивать всех к чертовой матери?
Или жрать?
Осторожный стук в дверь. Альберт.
– Милорд, девушка хочет вас видеть. Сказать, что вы заняты?
– Проводи сюда.
У меня семь лет не было женщин. В самом прямом, физиологическом смысле. С тех пор как я выяснил, что Хранители убивают любую особу противоположного пола, с которой я знаком, желание у меня просто пропало. Даже шлюхам, которые сопровождали воинство Ланса, я не желал такой участи.
Семь лет у меня не было друзей.
Хэмфри, Палыч, граф, Ланс. – они не друзья. Мы периодически напивались вместе, вели разговоры за жизнь. Мы относимся друг к другу очень уважительно, но мы не можем быть друзьями. Потому что я – Лорд, а они мои подданные. Между нами всегда существовала и будет существовать дистанция. Человек, которому ты имеешь право приказывать, не может быть твоим другом. Приятелем, собутыльником, компаньоном – может. А другом – нет. Семь лет.
Это оказалось гораздо тяжелее, чем я думал. И совсем не похоже на игру в стратегию в реальном времени, в которую я когда-то любил играть.
В игре все просто. Если враг вторгнется на твою территорию, разгромит твою армию, разрушит твой замок, ты всегда можешь нажать на кнопку «Вернуться к сохраненной игре» и попытаться исправить свою ошибку. А в реальности из-за таких ошибок гибнут люди. И не только люди. Орки тоже гибнут, и от осознания того факта, что они не принадлежат к человеческой расе, тебе не легче.
С врагом тоже все не так просто.
Королевства считают меня своим врагом скорее по традиции. Для них все легко и понятно. Горы Скорби – проклятое место, Черная Цитадель – сосредоточение зла, любой, кто там живет, должен умереть. Это утверждение, которое не требует доказательств. Аксиома.