За двором, где находился сарай, из развалин дома наблюдали Молнар и Кунич. Помощник, после того как к сараю подошел охранник, проговорил:
— Этот Никольчук службу несет как надо. Видимо, офицер попытался сдвинуть засов, и он это услышал. В конце концов, Никольчук может поднять тревогу.
— Надо помочь Бакарову.
— Чем?
— Пойди подними Попоха. Пусть выйдет к Никольчуку и отвлечет его разговором.
— Понял!
Кунич отошел от проема в сохранившейся части стены и скрылся в темноте. Вернулся через десять минут, доложил:
— Поднял Попоха, все ему объяснил, сейчас должен подойти.
— Хорошо.
Земляк Никольчука появился спустя пять минут, и охранник тут же вскочил:
— Стоять! Кто?
— Здесь чужих нет, Петро.
— Богдан? Тебе чего не спится?
— Днем выспался. Закуришь?
— Да вроде как не положено на посту.
— Ты в армии, что ли? — усмехнулся Попох. — Это там, в карауле на посту, курить нельзя, а здесь не армия. Да и кто заметит? Начальство спит, люди Муссы тоже.
— А, давай.
Попох достал пачку сигарет. Боевики закурили.
— Ну, как дежурство? — поинтересовался он.
— Да как обычно, вроде слышал звук какой-то из сарая, но это, наверное, русский ворочается.
— А больше, связанный, он ничего и не может.
— Надоело мне все, Богдан.
— Ты уже говорил об этом.
— А тебе не надоело быть на побегушках то у Мадьяра, то у кавказцев? И ладно бы бегать, так нас они и за людей не считают. Платят гроши, такие деньги можно и на стройке заработать в Москве. И потом, если что, нас с тобой Мадьяр сольет в первую очередь.
— И что ты предлагаешь?
— Валить с Кавказа надо.
— Может, ты и прав.
— Вдвоем нам легче сбежать будет. Я уже думал, если задержимся в Карбеке, то оттуда можно быстро добраться до Нальчика.
— А документы?
— Они у Мадьяра, их забрать можно.
— Надо подумать.
— Подумай, Богдан. Пора домой возвращаться, пока нас в этой долбаной России не похоронили.
— Ладно, Петро. Ты успокойся, а то, не дай бог, Мусса прознает про твои намерения, и тогда смерть. Асигов долго разбираться не станет. Башку вверх, ножом по шее — и все, кранты.
— Я спокоен, но ты, если что надумаешь, скажи. Вместе мы обязательно уйдем.
— Конечно, Петро. А хорошо сейчас в Украине.
— Там дом, родичи, а здесь что? Ничего, только смерть.
Попох бросил взгляд на сарай, засов был почти сдвинут до упора, значит, русский офицер воспользовался моментом, ему осталось только разобраться с часовым. Ну, что ж, прощай, Петро. Попох оставил пачку сигарет обреченному на смерть и ушел.
Никольчук в задумчивости сел на валун.
Бакаров, который во время разговора охранников открыл засов, выждал еще пятнадцать минут и тихо ударил рукояткой ножа по доскам двери.
Никольчук встрепенулся, осветил сарай.
— Что за черт? Засов, что ли, открылся? Или кажется? — Взяв от валуна автомат и передернув затворную раму, он подошел к сараю: — Ешь твою, кто же…
Договорить он не успел. Бакаров распахнул дверь и тут же нанес боевику смертельный удар ножом в сердце. Подхватил дернувшееся в судорогах тело. Оттащил за угол и тут же отстегнул магазин. По контрольному отверстию понял, что тот полон патронов. Значит, это не подстава. Вставив магазин в автомат и переведя планку на одиночную стрельбу, чтобы при необходимости экономить патроны, вытащил из груди Никольчука нож. Его оставлять нельзя, по нему могут выйти на женщину. Из-за угла Бакаров осмотрелся и начал пробираться по развалинам, внимательно отслеживая обстановку. Наконец он вышел за пределы брошенного селения. Впереди — горный перевал, но пройти можно, участков довольно пологих склонов предостаточно. Старший лейтенант начал подъем.
Увидев, что пленник вышел на склон перевала, Молнар повернулся к помощнику:
— Ну вот, Рэм, кажется, и все.
— Ты заметил, что он проверил магазин?
— Не обратил на это внимания.
— А я обратил. Знаешь, почему он это сделал?
— Почему?
— Чтобы понять, не играют ли с ним. Теперь Бакаров понял, что побег — не инсценировка, хотя странных моментов в нем много. Но, главное, он понял, если бы мы устраивали побег, то не дали бы ему полностью заряженный автомат, который позволяет вести оборону и дает неплохие шансы сбить преследование.
— Ты прав. Ну, что ж, пусть старлей уходит. И чем быстрее он доберется до своих, тем лучше.
— Бакарову придется пройти почти сорок километров. Сейчас он не совсем в боевой форме, да и перевал отнимет немало сил. К Калачу он, в лучшем случае, выйдет ночью, а то и под утро.
— Главное, чтобы вышел, — усмехнулся Молнар. — Да, мне Штеба тут дельную мысль подал.
— Какую? — поинтересовался Кунич.
— Труп Никольчука надо забрать с собой.
— Понял. Штеба знает, что Бакаров приведет сюда спецназ, а те должны найти либо два трупа, самого Штебы и ликвидированного охранника, либо ни одного. Это правильно.
— Вот и займитесь трупом Никольчука.
— Это дело Тагаева.
— А ты проконтролируй и обеспечь, чтобы остались следы загрузки трупа в машину.
— Хорошо. Когда поднимем тревогу?
— С подъемом. Шесть часов Бакарову хватит, чтобы углубиться в ущелье, даже с частыми остановками. У нас Никольчук должен был нести службу до 6 утра?
— Да.
— Так вот, как его сменщик Богдан Попох обнаружит труп, тогда и забьем тревогу.
— Думаю, Мусса станет настаивать на преследовании офицера. Ведь его можно успеть перехватить на шоссе.
— Пусть настаивает. Решения в отряде принимаю я. Как считаешь, он со своими «горными орлами» посмеет ослушаться меня и Тагаева?
— Нет. На это он не пойдет. Конфликт с тобой ему не нужен. Так можно и денег лишиться, ведь вся оплата проходит через тебя.
— Вот именно. Поэтому продолжаем работать по плану. Сейчас отдыхаем до тревоги, после начнем отход в Карбек.
— Считаю, следует заминировать аул и подходы к нему, — предложил помощник.
— Подумаю. Потеряв заложников, мы не могли оставаться здесь, как не могли не понимать, что беглый Бакаров сообщит о базе, и сюда быстро заявятся непрошеные и очень злые «гости». С подъемом передашь Тагаеву приказ выставить, где возможно, растяжки.
— О’кей, шеф!