– А вот и она!
Гордон улыбался ей, но Эстель, приближаясь к столику, чувствовала себя очень виноватой: никудышный из нее эскорт.
– Прости, что пришлось оставить тебя. Одному важному человеку срочно понадобилось переговорить со мной, но мы никак не могли застать его на линии, а когда связались с ним, – Гордон устало улыбнулся, – оказалось, что он не может толком объяснить, что хотел со мной обсудить. Все напрасно. – Он осушил бокал. – Давай потанцуем.
Танцевать с Гордоном – совсем другое дело! Они смеялись и разговаривали, и Эстель пыталась выбросить из головы мысли о Рауле.
Рауль сидел за столом и потягивал виски.
– Я смотрю, ты произвела сильное впечатление. Рауль не сводит с тебя глаз, – сказал ей Гордон.
Эстель вздрогнула.
– Милая, все в порядке, – улыбнулся Гордон. – Я польщен, то есть тот я, каким хочу казаться. Для меня большая честь соревноваться за внимание женщины с самим Раулем.
Гордон поцеловал девушку в щеку, и она положила голову ему на плечо, но их с Раулем взгляды вдруг встретились. Эстель хотела отвести глаза, но не могла. На губах Рауля появилась улыбка, но затем Гордон отвел Эстель в сторону, и Рауль оказался вне поля ее зрения. Мгновение спустя она опять искала его глазами, но тщетно. Он ушел.
Эстель переоделась в очень старенькую, поношенную розовую пижаму, которую надевала либо когда болела, либо когда проводила все выходные за чтением. Только эту пижаму она и успела взять с собой, когда уезжала, к тому же Эстель была уверена в том, что Гордон не ждет, что она облачится в сексуальное белье.
Она собиралась лечь на диване, но ее спутник настоял на том, чтобы она спала в кровати.
– Я так признателен тебе за то, что ты составила мне компанию сегодня.
– Вечер удался, – ответила она, стирая макияж и нанося на лицо крем. – Вам, наверное, очень нелегко скрывать свою настоящую жизнь, – задумчиво произнесла она.
– Да, это совсем непросто, но через полгода я смогу быть самим собой.
– А сейчас не можете?
– Если бы дело было только во мне, я, может быть, уже сейчас перестал бы играть, – пояснил Гордон. – Но Фрэнк такой скрытный, он бы не смог вынести, если бы наши отношения обсуждали в выпусках новостей, а ведь так и случилось бы. А через полгода мы с ним будем загорать в Испании.
– Вы переедете туда?
– И поженимся там, – кивнул Гордон. – В Испании легальны однополые браки.
Эстель очень устала. Она забралась в постель, и они с Гордоном поговорили еще немного.
– Ты знаешь, что Вирджиния почти закончила учиться?
– Да, – вздохнула Эстель. Дело было не только в том, что она будет скучать по своей соседке; ей предстояло найти новую. Но тут она поняла, к чему Гордон ведет.
– В следующем месяце она выходит на работу. Я не хочу оскорбить тебя непристойным предложением, но если бы ты согласилась сопровождать меня на разные мероприятия пару месяцев…
Он не настаивал, и Эстель была ему за это очень благодарна.
– Подумай об этом, – предложил Гордон и пожелал ей спокойной ночи.
Эстель засыпала, но думала она не о предложении Гордона, а о Рауле и о том, как он ее соблазнял.
А ведь он и правда ее соблазнял!
С тех пор как их взгляды встретились, Эстель только о нем и думала, и Рауль постоянно был рядом: стоял позади нее на церемонии или сидел рядом с ней за столом. Она все еще не могла понять, что с ней происходило на танцполе, от оргазма она ждала искры, головокружительной вспышки, но все было нежно и сладко. Сколько еще ей предстоит узнать?
Сейчас Эстель не смела целиком отдаться этим мыслям. Она была измотана. День выдался утомительный, и Эстель уже дремала, но тут Гордон включил свой аппарат для вентиляции легких.
Об этом Джинни ее не предупреждала.
Было два часа ночи. Эстель лежала в кровати, положив голову под подушку, а аппарат для искусственной вентиляции легких жужжал и шипел. Эстель больше не могла этого слушать.
Она встала и, бесшумно ступая босыми ногами по каменному полу, направилась в небольшую ванную. Она попила воды из-под крана, желая, чтобы эта ночь поскорее закончилась.
Эстель вышла на огромный каменный балкон, опоясывающий все здание, и стала смотреть на озеро. На улице было светло, что казалось странным для этого времени суток. Она вдохнула теплый летний ночной воздух и задумалась о предложении Гордона.
Эстель уже давно, хоть и с неохотой, пришла к мысли о том, чтобы забросить учебу и начать работать. Будущее и неизвестность пугали ее.
Она обернулась, услышав, как открылась дверь, и от удивления широко раскрыла глаза: на балкон вышел Рауль. Из одежды на нем был только килт.
Эстель было бы гораздо комфортнее, если бы он оделся. Нет, в его теле не было ни единого изъяна, совсем наоборот, но стоило Эстель увидеть его оливковую кожу, волосы на груди, то, как держался на поясе килт, и она уже не могла оторвать от него глаз. Если он посмотрит ей в глаза, она пропала.
Тут-то она и поняла, что он вовсе не следил за ней, а просто вышел на балкон поговорить по телефону.
Здесь, видимо, сигнал принимался лучше. Эстель слегка улыбнулась ему и прошла мимо, но Рауль схватил ее за запястье, и ей пришлось замереть, пока он разговаривал.
– Тебе незачем знать, в какой я комнате… – Он закатил глаза. – Араминта, иди спать, – и добавил раздраженно: – Одна!
Он закончил разговаривать, отпустил руку Эстель и внимательно посмотрел в ее лицо.
– Ты знаешь, без этого толстого слоя макияжа… – Он пристально осмотрел ее чистую кожу. Эстель собрала волосы в низкий хвост, и одета она была странно. Рауль и подумать не мог, что Гордону может понравиться такая пижама.
А Раулю нравилась.
Эстель выглядела молоденькой, намного моложе своих лет, а ее мешковатая пижама давала полный простор воображению.
Рауль вынес вердикт.
– Ты сногсшибательна, – сказал он. – Странно, что Гордон позволил тебе ускользнуть от него.
– Я вышла подышать.
– А я прячусь, – признался он.
– От Араминты?
– Кто-то дал ей мой номер. Придется его сменить.
– Она скоро успокоится, – улыбнулась Эстель. Ей было жаль девушку.
Зазвонил телефон. Рауль снова закатил глаза, отвечать он не стал.
– Что ты здесь делаешь в такую рань?
– Думаю.
– О чем?
– О многом. – Эстель не стала говорить ему о том, что именно он занимал едва ли не все ее мысли.
– Вот и я тоже, – признался Рауль. – Интересный выдался день.