Эстель неохотно улыбнулась. Такое Эндрю мог сказать.
– Он подсказал, как модифицировать стойку регистрации для инвалидов без ее замены, а значит, я уже сэкономил сумму, равную его годовому жалованью.
– Ясно.
– Я не хочу, чтобы мои гостиницы были хорошими, я хочу, чтобы они были лучшими. Что я имею в виду под словом «лучшие»? Подходящие для всех: бизнесменов, семей, инвалидов. Твой брат, как я ему и сказал, скоро будет относиться ко всем этим категориям… Я рад тому, что Сесилия выздоравливает, – добавил Рауль, – это радостная новость.
– Да, – ответила Эстель. – Думаю, мы только теперь начинаем понимать, насколько жуткой была последняя пара месяцев.
– Когда ты смотришь на свою племянницу, ты сама не хочешь завести ребенка?
Она цинично рассмеялась.
– Увидев, через что прошли они, я расхотела иметь детей.
– Но они же справились. – Рауль понял, что Эстель не собирается рассказывать ему о беременности. Но он вовсе не разозлился на нее. Наоборот, он улыбался, сидя напротив самой сильной женщины на свете. – Держи. – Он намазал мягкий сыр на крекер, положил немного айвового варенья и протянул ей.
– Спасибо, не хочется. Я наелась.
– Вспомни ночь, когда мы познакомились.
– Лучше не надо.
Он увидел, как на глаза Эстель навернулись слезы, и взял ее руку в свою, но она отдернула ее.
– Прости меня за то, что я сделал тебе больно. Я думал, что все потеряю, думал, что не смогу дать тебе ту жизнь…
– Нужна мне твоя яхта! – огрызнулась Эстель. – Очень надо каждый божий день ужинать в роскошных ресторанах и носить тряпки, которые ты выбираешь!
– Раз тебе все это не нужно, – уточнил Рауль, – чего же тогда ты хочешь?
– Ничего, – ответила Эстель. – От тебя я не хочу ничего.
Рауль попросил счет, расплатился, и они вышли из ресторана. Он развернул ее к себе и поцеловал.
– Куда пойдем теперь? – спросил Рауль. – Придумал. – Он положил руки ей на бедра. – Покажи мне бар «У Дарио»!
– Я не там познакомилась с Гордоном, – сказала Эстель. – Я тебе уже говорила.
– Мы все равно можем пойти, – возразил Рауль. – Это наша с тобой последняя ночь, а там мы сможем поразвлечься. – Рауль увидел во взгляде Эстель смятение. Нет, он не заставит ее делать этого. – Ладно, вернемся в гостиницу.
– Рауль… – Эстель не хотела притворяться ни минутой дольше. Ей было невыносимо заниматься с ним любовью, а потом залечивать разбитое сердце.
– Что? – Он взял ее за руку, но она промолчала, и они сели в такси.
– Скорее, Эстель. – Рауль быстро раздевался. – День был тяжелый. Я хочу тебя!
– Ты иногда такой романтичный!
– Ты же сама говоришь, что у нас с тобой не романтические отношения, – заметил Рауль.
Ее лицо пылало.
– Не пойму, что изменилось? Мы с тобой не один месяц занимаемся сексом… – Он расстегнул застежку-молнию на ее платье, потом встал на одно колено, чтобы снять с нее туфли. – Завтра все закончится, а сегодня мы празднуем.
– Я не хочу тебя.
– Раньше тоже не хотела? – уточнил он.
Рауль заставил ее увидеть, что она постоянно лгала, утверждая, что он платит ей за секс. Она лгала с самого начала, потому что с самого начала любила его.
– С завтрашнего дня ты навсегда свободна, Эстель.
Он уложил ее на кровать, поцеловал и почувствовал, как она холодна. Рауль ласкал ее сосок, водил по нему языком, наблюдая за тем, как он твердеет. Он снова взял его в рот, пальцами лаская ее между ног.
«Я сама на это согласилась» – напомнила себе Эстель. Ей не должно это нравиться. Но ей нравилось.
Честно говоря, Эстель с ума сходила от желания. Она отвернулась, но Рауль взял ее лицо в ладони и поцеловал. Она не ответила на поцелуй.
– Одно твое слово, и я перестану, – сказал он.
Эстель посмотрела на него.
– Одно слово.
Она молчала.
– Скажи… – попросил он, входя в нее.
Эстель молчала.
– Скажи, что ты чувствуешь…
Еще чуть-чуть, и она скажет. Еще немного, и она будет стонать и биться в его руках.
Рауль глубже вошел в нее, задел ту самую точку, хотя сегодня ей не хотелось, чтобы он ее задевал. Ее лицо горело, руки блуждали по его телу, бедра жили своей жизнью, и Эстель тихо, сдержанно простонала.
Она почувствовала волну тепла, настойчивые движения Рауля в ней, почувствовала, что он хочет, чтобы она желала его и призналась в этом.
– Такое не получишь за деньги… – Он продолжал ритмично двигаться в ней. – Такое не получится симулировать…
Рауль заговорил по-испански, и Эстель показалось, что она улетела в космос. Она не знала, когда все началось или закончилось, не знала, как быть с любовью к этому мужчине, что наполняла ее сердце, как быть с ребенком в ее чреве. Все это принадлежало Раулю.
– Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя!
– И что? – Придя в себя, она внимательно посмотрела на него. – О чем это говорит? О том, что ты хорош в постели? – Эстель отвернулась от него. – Думаю, ты и так это знал.
– Это говорит о том, что я выбрал правильного человека. И договор или деньги тут ни при чем. Это говорит о том, что ты любишь меня, а я – тебя.
– Ты же совсем меня не знаешь… – Эстель расплакалась. – Я постоянно лгала тебе.
– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – ответил Рауль.
– Нет, не знаешь. Я люблю церкви, люблю читать…
– Я знаю.
– А клубы я ненавижу.
– И это я знаю.
– Я совсем не такая, которой тебе казалась.
– Ты думаешь, я только что это понял? – Рауль поцеловал ее в щеку. – Ты моя девственница легкого поведения.
Он услышал, как Эстель рассмеялась сквозь слезы.
– Не могу понять: это у тебя нет ни морали, ни нравственности, а врала я.
– Ты сложная, – ответил Рауль. – Ты женщина. – Он поцеловал ее в губы. – Ты с самого начала любила меня.
Эстель хотела возразить, но он говорил правду.
– Знаешь, когда я влюбился в тебя? – спросил Рауль. – Когда увидел в той поношенной пижаме и понял, что не хочу, чтобы ты возвращалась в постель к Гордону. Я заслужил ту пощечину, но ты неправильно меня поняла.
Эстель было страшно признаться в том, что она беременна. Но если им суждено быть вместе, надо научиться доверять друг другу, и она должна ему рассказать. Ей и в голову не приходило, что он уже все знает.
– Когда ты собиралась сказать мне, что беременна, Эстель?