Да и одни ли Дюпоны в ходе Первой мировой войны освоили эту подлую и гнусную «науку»?
В результате закончившегося взаимного массового истребления европейцев Европа оказалась со всеми своими колониями у Дяди Сэма в кармане.
Германия должна была выплачивать репарации Англии и Франции, а те – долги Америке. И какая разница, как это называлось – долги, репарации, займы! Золото не только не пахнет, оно ещё и безразлично к внешней стороне дела, к тому, как его «титулуют»…
Лишь бы деньги текли к деньгам.
Они и текли…
Вот цифры, приведённые Лениным в 1920 году на II конгрессе Коминтерна со ссылкой на английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса, который участвовал в работе Парижской конференции, написал книгу «Экономические последствия мира» и позднее стал основателем экономической теории, известной под названием «кейнсианства».
Ленин говорил тогда (ПСС, т. 41, с. 219):
«Как сложились долговые отношения между главными державами? Я перевожу фунты стерлингов на золотые рубли, считая 10 золотых рублей на фунт стерлингов. И вот что получается: Соединённые Штаты имеют актив 19 миллиардов; пассив – ноль. Они были до войны должником Англии… Остались две державы, которые самостоятельно выступают теперь в мире: Англия и Америка. Только Америка оказалась в финансовом положении абсолютно самостоятельной. Она была должником до войны, теперь она только кредитор. Все остальные державы мира в долгу. Англия попала в такое положение, что актив её 17 миллиардов, пассив – 8 миллиардов, она наполовину уже попала в положение должника. Притом в её актив попало около 6 миллиардов, которые должна Россия…».
Любопытно, как Ленин решал проблему этих шести «русских миллиардов»… По примеру Александра Македонского, который не распутывал гордиев узел, а просто разрубил его, Ленин заявлял:
«Дело не только в том и даже вовсе не в том, что русское революционное правительство не хочет платить долгов. Какое угодно правительство не могло бы заплатить, потому что эти долги есть ростовщический начёт на то, что уже 20 раз оплачено, и этот же самый буржуа Кейнс, нисколько не сочувствующий русскому революционному движению, говорит: «Понятно, что этих долгов считать нельзя»».
О Франции Ленин сказал так:
«Её актив равняется трём с половиной миллиардам, а пассив – десяти с половиной! И это – страна, о которой сами французы говорили, что это ростовщик всего мира, потому что её «сбережения» были колоссальны, колониальный и финансовый грабёж, составивший ей гигантский капитал, дал ей возможность давать взаймы миллиарды и миллиарды, в особенности России. С этих займов получался гигантский доход. И несмотря на это, несмотря на победу, Франция попала в положение должника…»
Итак, Европа в результате войны оказалась в долгах как в шелках!
И все долги надо было выплачивать Америке…
ОБЩЕСТВЕННУЮ ситуацию характеризуют не только цифры, но и характерные для эпохи настроения… Красноречивое признание вырвалось после войны у Перси Гаррисона Фоссета, английского географа, топографа, археолога, путешественника и офицера английской армии: «Из войны я вынес убеждение в том, что как мировая держава Британия находится на ущербе… Надо полагать, тысячи людей утратили подобные иллюзии за эти четыре года, прожитые в грязи и крови. Таково неизбежное следствие войны для всех, за исключением тех немногих, кто нажился на ней».
Нужны ли здесь комментарии?
Россия в своём пассиве имела разорённую двумя войнами страну, многовековые последствия татаро-монгольского нашествия в виде изломанного национального характера, отсталости, невежества масс…
Зато в активе мы получили такое государство, где у Капитала власти не было. И это был актив в перспективе громаднейший.
Останься Россия буржуазной – её после войны не ждало бы ничего хорошего, это доказывают долговые цифры старой России. А вот уже не цифры, а мнения на ту же тему…
«То, что мы наблюдаем в России, является началом великой борьбы за её неизмеримые ресурсы сырья», – сообщал в мае 1918 года журнал англо-русских финансовых кругов «Россия».
Похоже писала и «London finansial news» в ноябре 1918 года: «События всё более принимают характер, свидетельствующий о тенденции к установлению над Россией международного протектората по образу и подобию британского плана для Египта. Такой поворот событий сразу превратил бы русские ценные бумаги в сливки международного рынка».
Но с Россией у Америки вышла осечка: «сливки» скисли, бывшие ценные бумаги по причине чересчур хорошего качества нельзя было использовать даже для целей специфически утилитарных.
Зато с Германией у янки наблюдались сплошные активы. И дело было не только в репарациях и долгах как таковых. Одна лишь цитата из книги американского экономиста Ричарда Сэсюли «ИГ Фарбениндустри» (издана на Западе в 1947-м году и в сталинском СССР уже в 1948-м году), всего одна цитата показывает, что значил для США разгром Германии:
«Начавшая было развиваться американская химическая промышленность также была подавлена немцами в период, предшествующий Первой мировой войне. Одним из средств, при помощи которого был достигнут этот результат, явилось снижение цен. В течение десяти лет, с 1903 по 1913 годы, немецкие фабриканты продавали, например, салициловую кислоту в США на 25 % дешевле, чем в самой Германии. Это также относилось и к брому, щавелевой кислоте, анилину и другим продуктам. Подобным же средством был и «принудительный ассортимент»: чтобы купить какой-либо особенно нужный продукт из числа изготовляемых немецкими фирмами, американцы должны были купить весь ассортимент продукции. Таким образом происходило вытеснение с рынка американских фирм».
Чтобы сорвать экономическую экспансию Германии в Америке, Америка и спланировала военное подавление потенциала Германии руками Антанты, к которой заблаговременно пристегнули Россию.
А современные «россиянские» идиоты от истории всё талдычат нам о «забытой» «Отечественной» войне…
ПРИЗНАНИЕ Сэсюли тем ценнее, что даже в двадцатые годы чаще говорили о конкуренции не американских, а английских и германских товаров. Большая Советская энциклопедия писала в 1929 году в томе 15 на странице 601:
«По существу, история мировой торговли в эпоху империализма (до войны 1914—18) является историей напряжённого соревнования между Германией и Англией. Германский купец преследует английского буквально во всех частях света. В Южной Америке, в Японии, в Китае, в Персии, в Тунисе, в Марокко, в Египте, в Бельгийском Конго – во всех этих странах удельный вес импорта из Германии повышается, а из Англии уменьшается. Германские товары начинают вытеснять английские даже на рынках британских колоний».
Всё это было верно для вчерашнего дня, а если бы не было войны, то и для самих двадцатых годов…
А для тридцатых?
А для сороковых?
Перед войной, в 1913 году, крупнейший немецкий экономист (да и практический политик) Карл Гельферих пророчествовал: