– Доктор Уотсон, вы врач. Прошу вас, ступайте с моей экономкой на гору Витоша. Потолкуйте с местными жителями. Может, эта женщина выжила. Уже несколько недель среди крестьян ходят разговоры о кровожадном вампире, который объявился в лесу на горе Витоша. Утверждают, что он пришел сюда с полуострова Истрия, но к этому следует относиться с разумным недоверием.
– Мадам, могу я узнать, что такое оброк? – спросил я.
– Святилище. Крестьяне проводят там религиозные церемонии, призывая на помощь своих святых покровителей, чтобы те изгнали из лесу злых духов. Древнее дерево, растущее в том месте, считается священным. Там, в расщелинах, поселились черный аист и летучие мыши. Но пожалуйста, поторопитесь, вдруг она еще жива!
Экономка удалилась, но быстро вернулась, уже готовая к походу в лес. На ней были плащ и боты с резинками по бокам. Следуя подсказке Холмса, я спешно нацарапал записку послу и попросил доставить ее нашего возницу. После этого мы отослали фаэтон и последовали за экономкой к конюшне. Навстречу нам выбежал младший конюх и вывел трех лошадей.
По дороге мы видели, как небольшие группы простоволосых женщин в фартуках толкутся в дверях домов. Испуганные местные жители указывали нам тропу, которая становилась все круче и круче.
Видневшаяся вдали гора Витоша, лиловая, как сутана епископа, выглядела зловещим грозовым облаком на золотом небе. Мы вступали в мир зыбких сущностей: тумана, призраков, истлевших саванов, паутины, дымки.
Я всем своим существом чувствовал животный ужас, предощущение надвигающегося кошмара. Нервы, не подводившие меня на поле битвы, трепетали.
Лошади нервно раздували ноздри, словно мощные кони Парфенона, но покорно несли нас вперед между мертвых ветвей, едва не смыкающихся и норовящих схватить за одежду. Мы углублялись все дальше и дальше в вековую чащобу, чье безмолвие нарушали лишь потрескивание разлагающейся древесины да конский храп.
Неожиданно кони вынесли нас на красивую зеленую прогалину.
Бывают зрелища, которые так глубоко врезаются в память, что оставляют в ней след, стираемый только смертью, ибо время над ними не властно. Промежуток в восемнадцать лет нисколько не ослабил впечатление.
Тело лежащей на спине мертвой женщины, казалось, произрастало из корней огромного черешчатого дуба. Как будто выточенная из алебастра фигура раскинула руки, подобные птичьим крыльям на взлете. Одежды нигде не было видно. Поза женщины придавала ей жутковатое сходство с корневищем горца, распространенного на Востоке растения, которое иногда напоминает человечка.
Трое вооруженных кремневыми ружьями мужчин, которым явно было не по себе, стояли на краю прогалины. Рядом были привязаны их лошади.
Экономка объяснила им, кто мы такие и что нам нужно, а потом перевела их ответ. Старший из троих твердо сказал:
– Передайте доктору, чтобы поторопился с осмотром. Мы должны всадить ей кол в сердце и бедро.
Второй кивнул в знак согласия:
– Она может восстать из мертвых в любой момент. Так что будьте поосторожнее.
Мой друг в ответ махнул рукой, дав понять, что предостережение принято, и принялся осматривать землю около трупа.
– Она сопротивлялась, – спокойно объявил он, указывая на следы рядом с телом.
Неизвестно куда подевавшаяся обувь жертвы взрыла почву, оставив на ней борозды, говорившие, что женщина каталась по траве, отчаянно пытаясь сбросить с себя навалившуюся на нее тяжесть. Причем каблуки врезались в землю сильнее носков.
Через несколько минут Холмс поманил меня рукой, предлагая осмотреть тело. Я встал на колени и всмотрелся в мертвое лицо. Его черты были искажены. Толстый слой косметики, наложенный на веки, окрасил в желтый цвет глазное яблоко. Приложенное к губам зеркальце не затуманилось от дыхания, указывая на отсутствие признаков жизни. Я приподнял подбородок, чтобы осмотреть шею.
– Ну что ж, Холмс, – изрек я, поднимаясь. – Боюсь, ей уже ничто не поможет. Обнюхивать рот, чтобы учуять запах яда, не вижу нужды. Мелкие кровоизлияния на лице, красные следы на шее и непроизвольное испражнение указывают на удушение. Но причиной смерти послужила кровопотеря. В теле не осталось ни капли крови. На шее, с левой стороны, почти у самого подбородка, видны следы двух проколов, словно бы оставленных клыками, и резаная рана, рассекшая сонную артерию. Для смертельного исхода хватило бы и ее одной. – Я с беспокойством взглянул на Холмса: – Мне доводилось слышать, что вампиры сначала душат жертву, а уже потом выпивают кровь. Эту бедную женщину, без сомнения, сначала душили, но артерия повреждена отнюдь не клыками, а острым лезвием.
Холмс заметил:
– Убийца очень силен, раз он так быстро одолел жертву. Я не вижу следов удара. А еще он был хорошо знаком с убитой.
– Как вы пришли к такому выводу?
– Для меня уже давно стало аксиомой, что самые незначительные детали могут оказаться крайне важными для обнаружения истины. Порой к ней приводит шнурок от ботинка. – Он указал на нижнюю часть туловища: – Обнищавшие лесные жители могли польститься на сапоги для верховой езды, охотничью одежду, в крайнем случае коробку с припасами, но я сильно сомневаюсь, что кому-нибудь из них понадобилось надеванное нижнее белье. Но ведь кто-то забрал его… Зачем? Для этого должна быть веская причина. Похоже, что одежда могла указать на личность жертвы и привести к убийце. И все-таки он оставил нам ключ. Нападавший довольно высок. В нем не меньше шести футов, судя по бороздам, оставленным на земле его обувью. Они располагаются на несколько дюймов ниже, чем следы от каблуков жертвы. А ее рост составляет около пяти футов шести дюймов.
– Могу предложить вам еще один ключ, Холмс, – вставил я.
– Какой же?
– На коже лица убитой осталось сильное раздражение. А значит, во время борьбы оно тесно соприкасалось с лицом убийцы, который был плохо выбрит или же носит бороду.
– Отлично, Уотсон, – одобрил Холмс. – А что вы думаете по поводу отсутствия волос на голове?
– Очевидно, злодей был фетишистом. На многих волосы действуют возбуждающе. Такое объяснение особенно вероятно, если шел дождь и волосы погибшей намокли.
– Все может быть, – ответил Холмс. – Я бы не исключал трихофилию, но почему на земле не осталось ни пряди волос, а на голове – ни капельки свернувшейся крови? Поскольку мы на Балканах, то будет разумным с нашей стороны прислушаться к мудрой рекомендации миссис Бэррингтон. Что там она советовала?
– Отнестись к этому с разумным недоверием, – ответил я.
– Мы должны забрать тело с собой, даже если придется расстаться с парой золотых левов. – Он показал на безмолвно застывших в ожидании мужчин.
– А каков мотив? – спросил я, пытаясь знаками привлечь внимание экономки. – Я не наблюдаю на теле погибшей характерных повреждений, указывающих на попытку изнасилования. Кроме кражи одежды – и волос, – ничего другого в голову не приходит.