Сара стояла на коленях. На ее щеке виднелся свежий красный рубец. С одного запястья свисала широкая лента.
– Ты в порядке? – спросил Дев.
– Да.
Глаза у нее были широко раскрыты, в них плескался страх, но вой полицейских сирен немного унял панику. Дев выглянул из фургона. Сбежавший мчался во ведь дух по улочке.
– Сиди здесь и жди полицию. Я попробую догнать этого недоноска.
– Подожди! – Сара схватила его за руку. – Не надо догонять. Я его знаю.
Дев повернулся к ней:
– Знаешь?
Она кивнула, и его, словно ножом, полоснуло подозрение. Он сжал кулаки, и какая-то часть его мозга зафиксировала тот факт, что во время погони он потерял литографию. До него неожиданно дошло.
– Это все игра?
– Игра?
В голосе Сары звучало такое удивление, что Дев почти поверил ей. И, что хуже всего, он хотел ей верить.
– Все нормально, – протянул он. – Можешь не притворяться. Я наткнулся на фотографа из «Бигайл». Мы поговорили.
Все краски сошли с лица Сары, отчего красный рубец стал особенно ярким.
– Ты… ты говорил с фотографом из моего журнала?
– Да, леди Сара, говорил. Франсуа показал мне фотографии. Надо попросить его прислать мне ту, на которой ты стоишь на балконе. Из тебя вышла бы потрясающая Джульетта.
Сирены зазвучали громче. Их завывание почти заглушило ее шепот.
– И ты думаешь, что мы… я, этот фотограф, мой журнал… ты думаешь, мы подстроили эту сцену?
– Я что-то медленно соображаю. Мне понадобилось немного времени, чтобы понять. Готов поклясться, что барракуда по имени Алексис мечтала об этом. Бравый, мужественный Номер Три спасает свою прелестную невесту.
Сара отвела взгляд, и ее молчание задело Дева сильнее, чем подозрения. Он надеялся, что она возмутится, станет отрицать свою роль в этом фарсе. Но она, судя по всему, не собиралась это делать.
Пусть Сара и ее журнал сами разбираются с кашей, которую заварили. Меньшее, что им грозит, – это потеря нескольких тысяч долларов. При худшем сценарии придется оплатить пластическую операцию шоферу, лицо которого Дев попортил.
Испытывая глубокое отвращение, он взял Сару за руку и помог ей выйти из фургона. Она, ни слова не говоря, отдернула руку и зашагала к полицейскому автомобилю, затормозившему неподалеку. Из него вышли два офицера. Один из них склонился над стонущим водителем фургона. Другой повернулся к Саре. Она общалась с ним на беглом французском. Он все записывал, бросая на Дева взгляды, которые говорили, что скоро придет его очередь.
Подъехала «скорая», и два фельдшера занялись водителем. По настоянию офицера, который записывал показания Сары, третий медик обследовал девушку. Он проверял ее зрачки, когда полицейский подозвал Дева. Перейдя на английский язык, он записал имя Дева, его адрес в Париже и номер сотового телефона, прежде чем перешел к инциденту.
У Дева было время подумать. Он не стал высказывать свои подозрения, что эта сцена была подстроена, и сосредоточился на фактах. Он заметил идущую Сару. Видел, как остановился фургон. Видел, как она исчезла. Бросился в погоню.
Офицер все записал, затем вернулся к показаниям Сары:
– Значит, месье Хантер, вы также знакомы с Анри Лефевром?
– С кем?
– С мужчиной, который, как утверждает ваша невеста, схватил ее на улице и бросил в фургон.
– Нет, я с ним незнаком.
– Но вы знаете месье Жиро и его супругу?
Глаза Дева сузились, когда он вспомнил рассказ Сары о громилах, нанятых Жан-Жаком.
– Да, – нахмурился он. – Я знаю месье Жиро и его жену. Как они в этом замешаны?
– Мадемуазель Сен-Себастьян говорит, что Лефевр – бывший любовник мадам Жиро. Мадемуазель утверждает, что мадам Жиро высказалась о нем как о жиголо, который пытался выманить у нее большие деньги. Конечно, мы проверим эту информацию и свяжемся с мадам Жиро.
Сердце Дева ухнуло вниз. Боже милостивый! Может, он все не так понял?
– Ваша невеста также говорит, что Лефевр пытался получить информацию о ней в отеле. Вы знаете об этом, месье Хантер?
– Нет.
Лицо офицера было бесстрастным, но он, должно быть, думал о том же, о чем и Дев.
Что это за жених, если ему неизвестно, что низкосортный жиголо положил глаз на его женщину?
– Вы можете что-нибудь добавить, месье Хантер?
– Нет.
– Хорошо. Мадемуазель Сен-Себастьян утверждает, что она не пострадала. Если фельдшеры это подтвердят, я разрешу ей вернуться в отель. Но я должен попросить вас обоих не покидать Париж, пока с вами не свяжутся следователи. Это не займет много времени.
Дев и Сара вернулись в отель в такси. Сара смотрела в окно. Дев думал над тем, как начать разговор.
Наконец он решил просто извиниться:
– Прости, Сара. Я сделал чересчур поспешный вывод.
Она повернула голову. Отчужденное выражение ее лица было сродни вежливому, но холодному тону.
– Не стоит извиняться. – Дев нащупал ее руку, но Сара убрала ее и продолжила: – Для справки: я не знала, что нас фотографируют.
– Я верю тебе.
Но было поздно, слишком поздно. Дев осознал это, когда Сара пожала плечами.
– Алексис действительно намеревалась на полную катушку использовать наше обручение, поэтому я несу ответственность за вторжение в твою личную жизнь.
– В нашу личную жизнь.
– Твою личную жизнь, – спокойно поправила его Сара. – Нас нет.
– Прошлой ночью ты считала иначе, – напомнил Дев, чувствуя себя виноватым.
Как получилось, что он оказался в роли злодея? Ладно, он шантажом вынудил Сару стать его невестой. Но сейчас, когда он ее заполучил, ему хотелось большего, гораздо большего!
И она тоже этого хотела. Дев не собирался позволить ей отбросить то, что начало их связывать.
– А как же второй вариант? – спросил он.
Она долго смотрела на него, а затем отвернулась:
– У меня что-то голова разболелась. Если ты не возражаешь, я хотела бы на этом остановиться.
Дев возражал, и даже очень. Но при виде синяка на ее щеке он замолчал.
– Мы не обедали, – пытаясь восстановить мир, сказал он по приезде в отель. – Спустимся в ресторан или закажем что-нибудь в номер?
– Я не голодна, – держась так же холодно и отстраненно, ответила Сара. – Я собираюсь прилечь.
– Тебе нужно приложить лед к щеке, чтобы она не распухла. Я принесу.
– Лед есть в номере.
Сара оставила его в холле. Испытывая досаду и гнев и не зная, на кого их вылить, Дев подошел к ресепшн и сказал, что хотел бы поговорить с менеджером.