Пароходик развернулся и поплыл обратно. Сара и Дев пили кофе, рассказывая друг другу о прошлом. Она с широко раскрытыми глазами слушала истории о его службе в армии. Сара подозревала, что он сводил к минимуму грозившую ему опасность. По сравнению с этим ее собственная жизнь показалась ей скучной.

– Бабушка каждый год возила нас за границу, – неохотно говорила Сара.

– Вы когда-нибудь ездили в Карленбург?

– Нет. Для нее это было бы слишком болезненно. Но я собираюсь поехать. У нас остались там кузины и кузены.

Сара провела пальцем по ободку кофейной чашки. Хотя это задевало ее гордость, она заставила себя признать правду:

– Мы с Джиной никогда не узнаем, на какие жертвы пришлось пойти бабушке, чтобы мы могли путешествовать. Ведь я целый год провела в Сорбонне.

– Вряд ли твою сестру это интересует.

Сара вскинула голову, готовая броситься на защиту Джины. Но в голосе Дева звучали не обвинительные нотки – только понимание.

– Она догадывается, – сказала Сара. – Джина далеко не глупа.

Дев прикусил нижнюю губу. Юджиния Амалия Тереза Сен-Себастьян не потрясла его своим интеллектом или здравым смыслом. С другой стороны, ее интеллект не очень его волновал.

Он не мог отрицать, что вытащил счастливый билет. Шарм, элегантность, ум, чувственность и… Лучше об этом не думать. Что с ним происходит, если одна мысль о женственном теле Сары, распростертом под ним, вызывает нестерпимое желание?

Дев не мог дождаться, когда же пароходик пройдет под последним мостом. К тому времени, когда они сошли на берег, ворот водолазки душил его. Во взгляде Сары, брошенном на Дева, мелькнули озадаченность и тревога. Это не уменьшило силы его желания.

– С тобой все в порядке?

– Сказать по правде, нет, – признался он.

– Дело в фуа-гра?

У тротуара остановилось такси. Лоб Сары прорезала тревожная морщина. Она рванула дверцу. Сев в машину, Дев сказал:

– Нет, сладкая моя. Дело в тебе.

– Извини?

Потрясенная Сара откинулась на спинку сиденья. Дев проклял свою неуклюжесть и привлек ее к себе.

– Ланч был превосходный, но я мог думать только о том, какая ты вкусная. – Его губы скользнули по ее губам. – Как ты прекрасно мне подходишь. Как ты выгибаешь спину и издаешь горловой звук, когда близка к оргазму.

Сара прижалась к нему. Дев желал ее не меньше, чем она его. Он угадывал желание в ее ставших изумрудными глазах. В том, как учащенно она задышала. «Она решила передумать насчет периода затишья в наших отношениях», – с триумфом подумал он.

Его надежда умерла, а уважение возросло, когда Сара перевела дыхание и улыбнулась:

– Ну, я рада, что дело не в гусиной печени.

Глава 14

Такси ехало по набережной, а Сара недоумевала, как она могла быть такой идиоткой. Одно ее слово, только одно слово – и она провела бы остаток дня и вечер в постели Дева. Или на софе. Или на подушках перед камином. Или в душе, намыливая его спину и живот. Или…

Она подалась вперед, ее взгляд неожиданно выхватил книжные магазины. За ними виднелся знакомый мост.

– Остановитесь! Мы выходим.

Требование Сары удивило и Дева, и водителя такси, но последний послушно подъехал к тротуару. Дев расплатился.

– Твой любимый книжный магазин? – спросил он, глядя на зеленый фасад магазина «Шекспир и компания», специализировавшегося на продаже английских книг.

– Посмотри на мост, – попросила она со смущенной улыбкой.

Сара считала себя практичной особой, слишком уравновешенной для выходок, свойственных Джине. И все же она провела несколько восхитительных часов на туристическом пароходике. Почему бы не увенчать прогулку романтическим жестом?

– Видишь эти замочки?

– Их трудно не заметить, – протянул Дев. – И что они означают?

– Мне сказали, что это недавно зародившийся обычай, и не только на этом мосту. Люди загадывают желание, затем запирают замочек, а ключ бросают в реку.

Дев наклонился, разглядывая разноцветные ленты, брелки и надписи, свисавшие с замочков.

– Вот хорошая надпись. Пара из Далласа желает своим детям всего наилучшего, но не собирается больше рожать. Судя по всему, семь – достаточно.

– Боже милостивый! Семь для меня тоже было бы достаточно.

– Правда?

Дев выпрямился и прислонился к перилам. Бриз ерошил его черные волосы.

– Насколько я понимаю, это одна из тех деталей, которые мы должны выяснить. Сколько детей ты хочешь, Сара?

– Не знаю. Хотя бы двух, но я не возражаю против трех или даже четырех. А ты? – поинтересовалась она. – Сколько детей хотел бы иметь ты?

– Думаю, я справлюсь с парой, а то и с тремя или с четырьмя. – Дев показал на продавца замочков. – Не стоит ли и нам загадать что-нибудь?

Сара кивнула. Дев отправился за замочком. Вместе они искали место, куда бы его повесить.

– Нужно сделать его более личным. – Дев нахмурился. – Нужен какой-нибудь символ или значок.

Он похлопал по карманам пиджака и вытащил корешки билетов с пароходной прогулки.

– Как насчет одного из них?

– Годится. Благодаря этой поездке я по-новому взглянула на Париж. И я рада, что разделила эту прогулку с тобой, Дев.

Пишущий что-то мужчина просто кивнул. Сара была несколько удивлена его холодностью, однако это продолжалось до тех пор, пока она не прочитала, что он написал. «Нашим двум, или трем, или четырем, или больше детям мы обещаем каждому поездку по Сене».

– А я-то стеснялась того, что стала сентиментальной, – смеясь, заметила Сара.

Когда замочек щелкнул, она поняла, что навсегда запомнит этот момент. Поднявшись на цыпочки, она обняла Дева за шею.

Для ужина они выбрали пиццерию неподалеку от отеля. После бокала красного вина и шампиньонов с дольками чеснока они вернулись в отель. Месье Лебон отсутствовал, но портье даже не пытался скрыть шок. Он искренне сожалел, что нападение на Сару, к несчастью, произошло в Париже.

Сара улыбнулась, поблагодарила его за участие и решила завтра лично поговорить с менеджером. Когда они подошли к ее номеру, она вставила ключ-карточку в замок и бросила на Дева вопросительный взгляд:

– Не хочешь зайти и что-нибудь выпить?

– Если ты не готова инициировать третью фазу, нам лучше пожелать друг другу спокойной ночи.

Сара была готова. Более чем готова. Но теплые узы дружбы, связавшие их после того, как они покинули кабинет инспектора Делакруа, так же наполняли ее энергией, как и часы, проведенные ими в постели. Это была другая энергия. Скорее эмоциональная, нежели физическая, но такая же бурлящая и неуемная.