– Дай сюда! – Прапорщик преодолел боль, со сдержанным стоном протянул руку и твердо сжал рукоять мегафона.
– Как этого урода журналиста зовут? – спросил он.
– Игорем, кажется. Игорь Гербер, – отозвался Митя.
Дынин продул микрофон. Убедился, что прибор работает.
– Игорь Гербер! Игорь Гербер, сдавайся!
– Ты себя Черномырдиным вообразил, а его Шамилем Басаевым? – осклабился Пыжов. – Пришли-ка мне матюгальник.
И загремел на всю площадь:
– Гражданин Гербер, вы окружены. Сопротивление бесполезно. Выходите и сдавайтесь, иначе откроем огонь! Считаю до трех! Р‑р‑раз!
Дверь школы распахнулась. На крыльцо осторожно выбрался лысый тип средних лет. Он размахивал белым полотенцем. Это был школьный учитель. Судя по комплекции, преподавал он явно не физкультуру.
– Не стреляйте, не надо! Я же только что окна вставил! – закричал лысый. – Сейчас он выйдет!
И в самом деле, вслед за ним на крыльце появился длинноволосый парень в темной куртке. Он тоже поднял руки и медленно стал спускаться по рассохшимся деревянным ступенькам школы.
Его тут же окружили омоновцы. Держались они на расстоянии, не спуская стволов с объекта.
– Вы Игорь Гербер? – уточнил старший.
– Да.
– Оружие имеете?
– Нет, откуда…
– А ну на пол! На пол, я сказал!
Старший вдруг как с цепи сорвался.
Подножкой он сбил пленного на землю и принялся окучивать пинками. Тут и подчиненные в масках забросили автоматы за спину, подскочили и принялись усердно помогать своему командиру. От этого занятия их отвлекли сирены и мелькание проблесковых маячков и стробоскопов.
– Кончай разминку, прокурор едет! – рявкнул Пыжов.
Омоновцы перестали футболить задержанного и помогли ему подняться на ноги, даже отряхнули.
Из сверкающего черного лимузина вылез прокурор Редько. За ним толпой повалили журналисты. По глазам милиционеров ударили вспышки фотоаппаратов.
Прокурор определенно рассчитывал на триумф, но был сильно разочарован. Он долго и растерянно осматривал поле битвы.
– И чем вы тут занимаетесь?
Обращался он вроде бы не к кому-то конкретному, но Пыжов решительно шагнул вперед.
– Мы вот тут, значит, захватили…
– Кого?
– Его…
Прокурор обвел взглядом стройную шеренгу бравых чудо-богатырей с автоматами, тесно обступивших щуплую фигурку пленника.
– И все?
– А кого еще? – оторопел Пыжов. – Может, учителя за компанию прихватить?
Прокурор сокрушенно покачал головой:
– Какие же вы идиоты! А уроки в школе ты, что ли, проводить будешь?
Он повернулся, хлопнул дверью машины и укатил. Вместе с ним убрались и не менее разочарованные представители прессы.
Группа захвата вместе с задержанным начала грузиться по машинам. И тут капитана Пыжова чуть не хватил удар. Он спрятал свой «Мерседес» в проулке, возле складского забора, чтобы уберечь от пуль, которые, возможно, могли прилететь со стороны школы, если бы журналист начал отстреливаться. Но кто же мог предвидеть героическую выходку сторожа стекольного склада?
И когда тот торопливо сбрасывал замаранные от неожиданности подштанники и убегал от возмездия, омоновские автоматчики щедро полили очередями все живое и неживое, что таилось в том направлении. По закону подлости большая часть пуль досталась ни в чем не повинному «Мерседесу».
Капитан Пыжов имел большой жизненный опыт. Первое, что пришло ему в голову, когда он увидел останки своего автомобиля, была мысль: «Восстановлению не подлежит».
В отдел он вернулся, сидя за рулем милицейского «бобика». Тем более что штатный водитель, Дынин, не умел рулить стоя. А сидеть прапорщик теперь не смог бы даже по приговору Верховного суда.
* * *
Команда капитана Пыжова вернулась в отдел не то чтобы с триумфом, но с осознанием выполненного долга. Дело сделали, поставленную задачу успешно решили. Полковник Балашов удовлетворенно потирал руки.
– Так, пакуем журналиста в свободную камеру, а завтра с утра допросим всех троих, проведем очные ставки и отправим в область. Пусть там с ними и разбираются, – распорядился он.
Дынин и Пыжов вышли на улицу покурить.
– Что делать-то будем? – вполголоса спросил Дынин у капитана.
Тот пожал плечами:
– А что тут сделаешь? Убирать надо всех троих по-любому. Вот по дороге в область и перехватим. Только подумать надо хорошенько. Попытка к бегству не проканает. Не поверят, что всех троих замочили. Лучше нападение на конвой устроить. Я предложу Федорычу, чтобы он в сопровождение этих молодых охламонов отправил Митю и Витю. Их не жалко. Они меня уже задолбали своей детской простотой. Хоть под ногами вертеться не будут. Так что завтра все и провернем.
– А мне пацанов жалко, – зевнул Дынин и почесал травмированное место.
– И что? Может, ты их и мочить не хочешь? – удивился Пыжов.
– Не хочу, – тяжело вздохнул прапорщик. – Но придется. Драма жизни, блин!
Дынин щелчком запустил окурок вверх, и тот красным метеором пронесся по ночному небу. Прапорщик покрутил головой и недовольно поморщился.
– И чем это так воняет? Вроде портянками.
– Какой-нибудь придурок старые сапоги из окна выбросил. Ладно, пошли к полкану.
Как только за оборотнями закрылась дверь, из тени показалась странная фигура. Судя по одежде, это был милиционер. Форма сидела на нем мешком, да и сам он был какой-то нескладный. Носки его сапог загибались вверх, как турецкие туфли. Нескладный милиционер внимательно поглядел вслед ушедшим, шмыгнул носом, утер сопли рукавом кителя и снова скрылся в ночной темноте.
Когда Пыжов и Дынин вернулись в кабинет начальника, тот, судя по розовым щекам, уже успел отпраздновать успех своих подчиненных.
– Ну вот, теперь и московскую шишку не стыдно встретить, – радостно сообщил полковник. – Кстати, когда он прилетает-то?
Младший Оборотень Дынин снял трубку телефона и принялся названивать в справочную местного аэропорта. Пользоваться Интернетом он до сих пор так и не научился.
Полковник с довольным видом прохаживался по кабинету.
– Пыжов, надо встретить гостя. У тебя в отделе тачка самая представительная.
– Была, – грустно вздохнул капитан.
– Что с ней стряслось?
– Погибла при задержании журналиста. Придется новую покупать.
Полковник Балашов нахмурился. Он хорошо знал капитана Пыжова и отчетливо представлял, как и за счет каких резервов он будет покупать новый «Мерседес». Сейчас только этого и не хватало.