Но в данном случае читателю следует помнить, что Бозел — отнюдь не главный герой произведения, а Негориус — далеко не самый главный злодей.

Негориус поклонился Бозелу, и его рука легла на рукоять Шипа.

Если бы шлем позволял видеть его лицо, на нем наверняка читалась бы решимость идти до конца.

По крайней мере, такая решимость читалась на лице Бозела.

Это должен был быть тяжелый бой. Долгий бой, к концу которого оба противника истекали бы кровью от многочисленных ран на теле и шатались бы от усталости. Это должен был быть бой, исход которого решила бы не грубая сила или мастерство фехтовальщика, но решимость и воля к победе.

В общем, это должна была быть одна из тех рубок, которые так нравились зачарованному мечу Бозела.

Но ни фига не вышло.

Негориус дернул рукой, латная перчатка соскользнула с эфеса Шипа, и у постороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что Негориус пытается танцевать. Меч остался в ножнах.

Джентльмен мог бы предоставить противнику вторую попытку, а истинный джентльмен — третью и даже четвертую, сколько бы их ни понадобилось, чтобы соблюсти условия честного поединка, но Бозел не был джентльменом.

Он был драконом, а все драконы — прагматики. Любитель Рубок врезался в сочленение доспехов между панцирем и шлемом, Негориус дернул головой, теряя свой головной убор и в то же время брызгая фонтаном крови в стиле Квентина Тарантино.

На лице Негориуса было написано изумление в самой его крайней степени. Это выражение оставалось там и тогда, когда второй удар Бозела отделил голову от туловища, и она покатилась вниз по склону горы, подпрыгивая на кочках, как футбольный мяч.

А улыбающийся Негоро, стоя на самой высокой башне Цитадели Трепета, бросил вниз пустой тюбик из-под прочного и быстросхватывающегося клея.

Глава 6

Когда в нашем мире что-то заканчивается, в тот же момент что-то и начинается.

Уроборос

Негоро побаивался стрелка, и в этом не было ничего удивительного. Стрелков побаивались девяносто процентов тех людей, которым доводилось иметь с ними дело.

Стрелки были слишком замкнутой и непонятной для посторонних организацией, со своим кодексом чести и своими понятиями о морали, и никогда нельзя было заранее предсказать, чем кончится очередная встреча с представителем ордена Святого Роланда.

Итак, Негоро побаивался стрелка, но все равно пришел на встречу с сэром Реджинальдом Ремингтоном, эсквайром, без сопровождения.

С одной стороны, он теперь был если и не бессмертным, то весьма трудноуничтожаемым существом, а с другой — он был существом здравомыслящим и прекрасно понимал, что все орки Чингиз-хана не смогут его уберечь, если стрелок по той или иной причине захочет пролить его кровь.

Рандеву состоялось в окрестностях Цитадели Трепета, в небольшой роще на склоне горы.

По мнению Негоро стрелок выглядел усталым. Одежда на нем измялась и запылилась, и из черной превратилась в серую. Когда Негоро явился на встречу, стрелок сидел перед небольшим костром и пил свежесваренный кофе.

Реджи приветствовал Негоро, небрежно коснувшись двумя пальцами полей своей шляпы.

— Я тоже рад тебя видеть, — сказал Негоро. — Как прошла твоя операция?

— Довольно неплохо, — сказал Реджи. — Бывали у меня задания и потруднее. Гораздо труднее.

— Тебе понравилось Триодиннадцатое царство?

— В глазах стрелка все страны одинаковы, — соврал Реджи. Триодиннадцатое царство и населяющие его люди понравились стрелку, но откровенничать с нанимателем он не собирался.

Стрелки должны быть выше личных симпатий, так учили Реджи в ордене. Единственная вещь, к которой может быть эмоционально привязан стрелок, это его револьвер.

Теперь, став гораздо старше, нежели он был во времена обучения, Реджи догадывался, что из него и всех его собратьев по обучению хотели сотворить бездушные, хладнокровные и не задающие лишних вопросов машины для убийства. Реджи не знал, какие цели преследовали их наставники, но догадывался, что они в чем-то просчитались.

Реджи не часто задавал вопросы вслух, но это не означало, что он не задавал их самому себе. Зачастую его мучили сомнения, и он точно знал, что существуют люди, которых он не способен убить ни за какие коврижки.

— Ты добыл то, о чем мы договаривались? — спросил Негоро и тут же понял, как глупо прозвучал его вопрос. А с чего бы еще стрелок пришел на эту встречу?

— Добыл, — сказал Реджи. — Хотя, мне помнится, я договаривался об этом не с тобой, а с твоим хозяином.

Наметанный глаз стрелка сразу же определил, что он имеет дело с дублем. Правда, что-то в этом дубле неуловимо изменилось с момента их последней встречи, однако характер этих изменений пока оставался для стрелка загадкой.

— У босса другие дела, — сказал Негоро. — Подозреваю, что он сейчас сильно занят.

Реджи пожал плечами:

— Я могу отдать этот предмет и тебе, при условии, что ты готов со мной расплатиться.

— Конечно, — сказал Негоро и выудил из-под одежды увесистый мешок с золотом. — Как ты сам понимаешь, это — первая часть платы.

— Понимаю, — кивнул стрелок.

Он принял мешок из рук Негоро, и тот (мешок, не Негоро) сразу же исчез в чудесном саквояже Реджи.

Лишившись золота, Негоро чуть напрягся, но тут же расслабился, когда Реджи вынул из саквояжа объект сделки, завернутый в холщовый мешок.

Странно, но беря объект в руки, Негоро не испытал никакого благоговейного трепета, хотя очень на это рассчитывал.

Он не был магом и поэтому не мог уловить могущественную ауру этого предмета. На его взгляд, изначальный артефакт не сильно отличался от какого-нибудь булыжника.

Негоро в очередной раз огорчился из-за своей неполноценности и в очередной раз обозлился на своего создателя.

Совсем необязательно, чтобы дубль не имел магических способностей.

Дубль может быть каким угодно и способен унаследовать любые таланты своего оригинала, и то, каким именно он будет, целиком и полностью зависит от воли создателя.

Истории известны случаи, когда дубли были столь же могущественны, как и породившие их маги, а один дубль после тысячелетней тренировки даже превзошел свой оригинал в магической дуэли. Правда, он не предусмотрел того факта, о котором позаботился Негоро, и в момент смерти мага-оригинала из Вселенной исчезли оба участника дуэли, но от этого факт отнюдь не перестает быть фактом.

Негориус не мог сделать Негоро великим художником или композитором, потому что сам таковым не являлся но он мог сделать его весьма неплохим магом.

Однако не захотел.