Из дневника Алексея Горшкова:
11.03.2000 г.
«Чехи» ночью под покровом тумана подошли вплотную к позициям 1-го взвода и открыли огонь из гранатометов и пулемета. Наши встряли в бой. Бой слышали на все ущелье эхом. Помочь нашим не могли, так как между нашими сопками 1 км в ширину и вниз 600 м река… До утра вслушивались в звуки перестрелки. Сегодня утром по «Р-159» связались с КНП и узнали, что 1-й взвод отбился, убитых нет. А вот духам повезло меньше – трое остались на месте боя, другие отступили в ущелье.
12.03.2000 г.
На левом фланге стоит 1-я рота, вторые сутки идет бой. Там «чехи» прорвались в Комсомольское, где их заблокировали. У 1-й роты в месте прорыва за 1 час боя погиб почти полностью весь взвод (15 человек против 400–500 бандитов – исход ясен). Всех погибших представили к наградам, весь взвод…
В полк приходили новые бойцы…
«Попросился в полковую разведку…»
Владимир Якуба, зам. командира взвода разведывательной роты, старший сержант:
– Срочную я служил в отдельном моторизованном батальоне спецназа милиции, в 1991–1992 годах, был в Нагорном Карабахе. Когда погибли двое моих друзей, служивших в нижегородском СОБРе, я их похоронил и решил ехать в Чечню. Тогда даже не интересовался, что там платят. Но сразу поехать не удалось. В троллейбусе не хватило рубля на билет, и на меня составили административный протокол. Началась какая-то волокита, меня тормознули на работе, потом я стал ругаться, что еду в Чечню, а меня из-за какого-то рубля не отпускают.
Наконец в начале января 2000 года попал в 84-й отдельный разведбат. Скоро батальон стали выводить из Чечни, и я попросился в 245-й полк – он стоял недалеко от нас в поле. Попросился в полковую разведроту. Взводов было три, но в каждом всего человек по десять. Командиры то и дело менялись, да и контрактники – редко кто задерживался больше чем на месяц. Публика там была колоритная. Один, помню, приехал шифер на крышу заработать, другой – на рубероид. Был даже один армянин из Москвы, по кличке Сэм, он сбежал на войну из института, хотел себя испытать. Отец нашел его у нас, но он все равно остался с нами. Мы ребят из других взводов практически не видели, только знали, что они есть, в палатке всей ротой собирались очень редко.
Начались сопровождения колонн на Ханкалу, зачистки, ходили в горы, на засады. Сначала было страшно, а потом ничего, стал привыкать. Скоро меня назначили зам. командира взвода, дали звание старшего сержанта. Потом, правда, его лишали несколько раз за некоторые провинности.
В засаду в горы уходили группой по несколько человек, на несколько суток. Командир нашего взвода, Виталий Дребезов, только что из военного училища, мы его учили азам разведки, а он меня научил карту читать, теории разведки, пока мы с ним вместе в засаде лежали. А то до всего приходилось доходить самоучкой. Шли по хребту, все сырые, промерзшие, спали на снегу, чем-нибудь накрывшись. Я ботинки однажды так посушил, что вместо 42-го стал 38-й размер. Кто-то из ребят дал мне один старый ботинок, потом – добыл и второй.
Мне формы хватило только на четыре месяца, а потом новую пришлось самому добывать. Такая армия. Когда форма совсем износилась, как раз в расположение роты с гор привезли несколько трупов чеченцев, лежали они на взлетке. С них все сняли – берцы, камуфляж.
Закончился первый контракт через полгода, и мне дали отпуск. Заодно надо было в гарнизоне какие-то бумаги подписать, чтобы получить орден Мужества за бой, когда погиб Петя Захаров, мой командир в разведбате. Я никого по этому поводу искать не стал, плюнул и поехал за одеждой – ребята из роты много чего наказали. Вез трусы, носки, майки, разгрузки, от жен и родителей. Спрашивали меня, как питание: «Не волнуйтесь, хорошо, мяса едим больше, чем вы здесь». Однажды тридцать четыре барана настреляли, вся рота с мясом была, рыбу глушили – мы гранаты в пруд, а Сэм ее собирает. Ныряет, мы гранаты кидаем, он ругается, что они уже взрываются, хотя он рыбу еще не достал. В горах летом находили много грибов – сыроежки, маслята. У нас с собой было много лапши «Доширака», сготовим ее с грибами на огоньке, наелись, и ничего нам было больше и не надо. С питанием мы не сильно тужили. В горах находили блиндажи и с одеждой, медикаментами. Помню, нашли один шприц, там надпись на русском языке, что полкубика от высокой температуры, больше вколешь – от какой-то другой болезни.
«С веток снимали ноги и мозги…»
– Однажды нас подняли под утро и срочно послали на помощь спецназу, мы были недалеко от них. Пришли на место – там тридцать четыре трупа спецназовцев. Как потом выяснилось, они две недели ходили по горам, продовольствие у них кончилось, мужики устали, расслабились. Как нарочно, рядом оказался тренировочный лагерь, где боевики натаскивали на диверсантов подростков. Эти детишки, человек 9–10, окружили спящих спецназовцев и стали их заваливать из «РПГ», «ВОГов». Когда мы пришли, все уже было кончено. С веток снимали ноги и мозги… Только два человека более-менее были целые, а спасли всего одного, он еще разговаривал. Не знаю, выжил ли он…
Сделали зачистку местности, нашли блиндажи. Там были тетрадки с детским почерком. Эти детишки рисовали автомат со всеми заклепками, гранаты – со всеми насечками. Потом эти тетради у нас забрали офицеры из «Альфы». Очень серьезно этих детей готовили. У них и полоса препятствий была. Я по их тетрадям учился, там узнал, как растяжку ставить. Автомат по этим детским тетрадкам стал изучать, узнал, сколько у него заклепок.
Задерживали боевиков частенько. Допрашивали их в бане, сами ее построили, бревна из леса принесли. Оборудовали эту баню для допросов по высшему классу. Цепи собирали на фермах. Рядом стоял вагончик с сотрудниками ФСБ.
Есть такой хороший инструмент – ТП, «телефон полевой», хорошо язык развязывает. Были такие – мамой клялись, что не боевик, но мы же брали их с оружием и в горах. Помню, одного боевика взяли – он был весом килограммов сто пятьдесят, мы его втроем еле притащили. «Хочешь маме позвонить?» – «Хочу!» Клеммы ему на уши. Кричал так, что глаза на лоб полезли. Он у нас даже цепи разорвал. Зато потом сотрудники ФСБ только успевали записывать его показания.
Из Журнала боевых действий
13 марта
В 15.30 2-м разведвзводом разведроты было взято в плен 10 боевиков из банды Бараева на южной окраине Мартан-Чу… При боевиках было следующее оружие: «ПКМ» – 1, «СВД» – 1, «АКС» – 74, «АК-74» – 1.
В 17.15 после поверхностного опроса командиром полка пленные были отправлены в оперативный штаб Западной зоны.
14 марта
Полк продолжал выполнять поставленную боевую задачу, обстановка не изменилась, но продолжала оставаться напряженной. Блокирование и уничтожение банды в Комсомольском продолжается. В 1.10 противник группой до 10 человек предпринял попытку прорыва в горный район с направления Мартан-Чу через промежуток между 1-м и 2-м взводами 1-й роты, однако наткнулся на минное поле, которое сработало, тут же был открыт огонь взводами. В ходе перестрелки 1 военнослужащий 2-го взвода получил смертельное ранение и скончался на месте. Артиллерийский дивизион открыл огонь по вызову командира 1-го батальона. Бой продолжался, хотя противник упорного сопротивления не оказывал и продолжал отходить в направлении восточной окраины Мартан-Чу. 1-я рота продолжала вести огонь из всех видов оружия по вероятному направлению отхода противника. К 3.00 обстановка стабилизировалась, огонь прекратился. Разведгруппа в 6.30 прибыла в базовый центр. С рассветом началась эвакуация убитого из 2-го взвода 1-й роты в медроту полка. Погибший – рядовой-контрактник Сердюков П.В.