– Да-а, большой души был человек Геннадий Вячеславович, земля ему прахом. То есть пухом. И как же у тебя хватило совести, Юра, – все более тихо и грустно продолжал Гуров, – из благодетеля его большую душу вытрясти?
Лев вдруг изо всех сил хрястнул кулаком по столу:
– Ты зачем Салманова замучил, урод?! Чего ты добивался от Крокодила?!
Ивченко дернулся, как от удара током, однако промолчал, только губу до крови закусил. Но психическая атака, мастерски проведенная Гуровым, все же возымела успех. Порвалось слабое звено. Не выдержал Кролик, ни умом, ни волей не отличавшийся. Он решил, что ментам известно все!
– Мы ж с Марадоной не хотели! – взвыл красноглазый бандит. – Мы ж не знали, что Салманов задохлик такой! Он же нас кинул, а мы…
Но в это мгновение на Кролика с хриплым воплем: «Идиот долбаный!» – яростно кинулся Юрий. Доберись Ивченко до красноглазого, туго пришлось бы Кролику! Но Крячко успел подставить ногу, и в который раз за последние полчаса Марадона оказался на полу. Еще через минуту тяжело дышащий, багроволицый Ивченко вновь оказался на стуле под прицелом гуровского «штайра».
– Это можно как чистосердечное признание рассматривать, как считаешь? – весело спросил у Станислава Гуров. – Значит, они, голубчики, и уконтрапупили господина Салманова.
– Ни фига вы этого не докажете, – мрачно заявил пришедший в себя Марадона. – Мало ли что этот придурок тут орал. Не трогал я Салманова. На кой леший мне было его мучить?
– Это мы сейчас и выясним, – ничего хорошего не сулящим тоном пообещал Гуров. – Хоть некоторые предположения у меня уже имеются.
Тут в содержательную беседу вступил Станислав Васильевич Крячко. Пора было выложить на стол один из старших козырей.
– Знаешь, Лев, – доверительно сказал он, – на нашем старом знакомце еще одна мокруха висит. Стопроцентно доказуемая. Потому как словесный портрет одного из бандитов, порезавших Осинцева, детально совпадает с внешностью Юрия Ивченко. Протокол допроса Осинцева, кстати, у меня. Дайка я его Марадоне зачитаю. Ручаюсь: заслушается!
– Какой еще Осинцев? – вскинул голову Юрий. – Какой, к чертям, протокол? Что вы на меня вешаете, менты позорные?!
– Тот самый Осинцев, – холодно отозвался Станислав. – Который привез в Москву письмо Михаила Юрьевича Лермонтова. А ты с подручными это письмо у него отнял. Самого же Осинцева ткнул дважды ножом в бок. Ладно, я в чтецы-декламаторы для бандитов не нанимался. Но… Вот его показания вчерашние, оформленные протоколом, посмотри. Нет, в руки тебе я протокол не дам.
– Так он что? Жив?! – лицо Марадоны сделалось серым, словно мокрая штукатурка, челюсть отвисла. – Врешь, начальник! Не может такого быть…
Гуров и Крячко одновременно жестко усмехнулись. Станислав еще раз поднес листочки мелко исписанной бумаги к лицу Ивченко:
– Как еще может! Сам подумай, Марадона, откуда бы я об этом узнал, не от покойника же! Вот подписи Осинцева, на каждом листе, как положено. Не придумали еще способа подпись под протоколом у бесплотных духов брать. Живучим Сергей Осинцев оказался. А ты и тут спортачил, Марадона! Опознание устроить недолго. Тебе не отвертеться. Спекся ты, Ивченко, как бабусин колобок. Только колобок до поры до времени уходил от всех, а тебе от нас гарантированно не уйти. Никакая лиса не потребуется, чтобы тебя схарчить.
Станислав Крячко был человеком слова, понятие офицерской чести не выродилось для него в пустой звук. Он поклялся Сергею Осинцеву, что более не потревожит его, даст умереть спокойно. Поэтому никакое официальное опознание Юрию не грозило, не повез бы его Станислав в больницу, тем более и так все было предельно ясно. Только вот докладывать об этом Ивченко сыщик не собирался!
– Это еще не все, – тут же подхватил Гуров. – Добавим к роскошному букету несколько скромных цветочков. Незаконное ношение огнестрельного оружия, вооруженное сопротивление сотрудникам правоохранительных органов… Групповой налет на квартиру гражданки Хаданской на этом фоне смотрится бледновато. Но и его до кучи. Так что, даже если не сможем доказать твою вину в эпизоде с Геннадием Вячеславовичем, тебе оттого не легче.
Марадона низко опустил голову. Он понимал, что влип по самое не могу. Кролик с Лысым так и сидели у стеночки, не издавая не звука. Лица у них были кислые. Несколько минут в комнате стояла полная тишина, лишь слышалось посвистывание чайника на кухне – там Маргарита готовила завтрак. За окошком в унисон чайнику посвистывал холодный январский ветер.
А затем вновь заговорил Лев Гуров.
– В наших руках, – медленно произнес он, обращаясь к Марадоне, – лишь половинка письма. Та, которую Аркадий Арзамасцев оставил здесь, у своей любовницы. Я и Станислав были уверены, что она-то вам и нужна, что первая половина у вас. Но раз это не с вашей подачи убили Аркадия…
– Нет! – перебивая Гурова, отчаянно воскликнул Марадона. На его лбу выступили капельки пота. – Чем угодно клянусь, мы даже не знали, что он мертв! Мы думали, он прячется от нас, скрывается, отсиживается у этой телки!
– Ты не на исповеди, не надо клятв. Просто говори правду, – устало сказал Лев. – Помоги нам разобраться в происходящей путанице. Помоги нам выйти на тех, в чьих руках фрагмент письма, на тех, кто организовал убийство Арзамасцева. Тогда, возможно, я немного помогу тебе. Чем? Ну, не Почетную грамоту с ценным подарком получить. Но! Налета на квартиру Хаданской не было. Вооруженного сопротивления не было. С Салмановым? Там дело пока не возбуждено. И будет ли возбуждено, зависит от нас. А вот за Сергея Осинцева тебе ответ держать придется. Подлость нужно наказывать, да и Станислав Васильевич слово Осинцеву дал. Но, сам понимаешь, по какой статье, мне решать. Напишешь чистосердечку, и получится нанесение тяжких телесных в драке. Можно ведь и этак посмотреть. Это все же не покушение на убийство. Вот так. Чем богаты. Сейчас ты ответишь мне на несколько вопросов. Только помни: врать грешно, и вранье я распознаю сразу. Нет, протокола вести не будем. Это позже. Сейчас у нас разговор насквозь неофициальный. Оцени мое доверие: ты же потом от всех своих показаний отказаться сможешь.
И Юрий Ивченко «поплыл». Лев рассчитал точно. Зная репутацию Гурова, – тот не обманет! – Марадона начал колоться, как сухое полено, в надежде на более мягкую статью и меньший срок. Сразу же выяснилась масса интересных моментов.
…С Геннадием Салмановым небольшая группировка Марадоны, контролирующая часть столичной торговли антиквариатом, работала давно. Как с экспертом и консультантом. Иногда – как с наводчиком. Часто – как с посредником при сбыте товара. И на этот раз, завладев письмом Лермонтова, Ивченко со своими братками опять же стали нуждаться в независимой экспертизе и канале сбыта. Салманову очень вежливо предложили оценить письмо и продать его на одном из зарубежных аукционов, доходы – пополам. Геннадий Вячеславович с радостью согласился. Еще бы! И Геннадий Вячеславович, и братки с Марадоной во главе понимали: обман невозможен, аукционы достаточно прозрачны, и по какой цене ушел тот или иной лот, проверить нетрудно.