Теперь я уже не удивляюсь этому. Во Франции дети с ранних лет привыкают сидеть за столом в ресторанах и усваивают, что от них ждут примерного поведения. Правило распространяется и на повседневные обеды и ужины, которые во Франции также окружены атмосферой торжественности. Французы никогда (никогда!) не едят, не постелив на стол скатерть. Даже фраза «накрывать на стол» по-французски звучит как «dresser la table» «одевать стол». Используется и слово «habiller» – «одевать».
Услышав, что и стол «одевается», мои девочки долго смеялись. Но эта фраза очень точно отражает отношение французов к обеденному столу. Они выказывают уважение к столу и к самим себе, «наряжая» его для такого важного события, как ужин. «Одевание» стола – ритуал, отражающий эстетику французской гастрономической культуры, в основе которой лежит понятие о том, что прием пищи – прежде всего социальное явление и должен происходить только за столом. Это правило соблюдали все: и крестьяне – соседи родителей Филиппа, и его друзья с университетским образованием. Все «одевали» стол, застилая его скатертью, и прием пищи превращался в ритуал, становился чем-то большим, чем просто процесс наполнения желудка.
Такая подготовка к приему пищи может показаться старомодной. Но на детей эти церемонии производят удивительное впечатление. Они реагируют так, словно на пороге появился человек в форме: немедленно начинают вести себя идеально. Эффект усиливают принятые во Франции правила приема пищи: никто не ест стоя, в машине, на ходу. Во Франции едят только за столом. И еду подают, когда собрались все участники обеда. «À table!» – «К столу!» Услышав эту команду, большинство французских детей бросает все свои занятия и направляется к столу. Все ждут, пока еду разложат по тарелкам, и не начинают есть, не пожелав друг другу «bon appétit!» Поскольку дети почти всегда едят вместе с родителями, эти привычки они усваивают с малых лет.
Итак, прием пищи, даже повседневный, воспринимают во Франции как событие. И прежде всего событие общественное. Французы никогда не едят в одиночестве – ни дома, ни на работе. А поскольку готовят здесь очень вкусно, обеда или ужина всегда ждут с нетерпением.
Во Франции очень вкусна даже самая простая еда. До сих пор помню первый йогурт, который мы купили здесь малышке Клер. Он продавался в местном супермаркете, то есть не представлял собой ничего особенного. Но для Клер это было незабываемое впечатление. Представьте: маленький горшочек из настоящей глины, запечатанный золотистой фольгой с изображением знаменитой молочницы Ренуара. Этот йогурт был похож на рождественский подарок. Схватив ложку, Клер сорвала фольгу, попробовала, вытаращила глазки и не отрывалась от горшочка, пока все не съела. Бархатистый, жирный, пикантный, но не слишком, – йогурт во Франции просто объеденье. Как и вся остальная еда.
Представьте себе, как едят французские дети: все такое вкусное, на стол подается торжественно, во время обеда царит веселье – ведь вся семья в сборе! За столом дети и родители отдыхают, наслаждаются не только едой, но и общением. Конечно, так детям гораздо легче воспринять правила поведения за столом.
Французские родители настаивают на обязательном соблюдении этих правил. Поскольку еда занимает центральное место во французской культуре, дети обязаны научиться есть так, как принято, если хотят стать полноценными членами общества. Я бы сказала, что французскому ребенку так же важно научиться вести себя за столом, как американскому подростку научиться водить машину. Это ритуал взросления, обязательное условие успешного существования в обществе. Поэтому неудивительно, что именно еда стала нашим пропуском во французскую жизнь.
После переезда в деревню, для того чтобы купить продукты, я брала машину и отправлялась в ближайший город, в торговый центр. Катила тележку между полками, и меня успокаивало это привычное занятие. Кроме меня, в торговом центре не было никого, он выглядел стерильным и заброшенным. Через пару недель я пошла на местный рынок в самом центре нашей деревушки – на мощеную площадь у церкви дважды в неделю съезжались фермеры.
Поначалу, правда, мне приходилось преодолевать свое нежелание делать покупки на рынке. На первый взгляд рынок был жутко неудобным местом покупки продуктов для всей семьи. Однако моя свекровь Жанин все покупала только там. Сначала она шла к лоткам с овощами и фруктами, потом к прилавку с сырами, в булочную, к торговцу рыбой, мяснику и наконец к пасечнику (да, на местном рынке был даже отдельный прилавок с медом). Она тратила от трех до пяти минут в каждой очереди. Продавцы дружелюбно здоровались с каждым покупателем, тщательно выбирали лучший товар, аккуратно заворачивали его и неторопливо отсчитывали сдачу. Мне казалось, что это ужасно неудобно. Меня раздражали очереди. Хмурая, стоя в них, я скучала по продуктовым интернет-магазинам, услугами которых мы пользовались в Ванкувере: все продукты нам доставляли на дом!
Еще меня бесило то, что продукты для всей семьи приходилось таскать в тяжелых paniers (корзинах). Их используют и в супермаркетах – во Франции запрещены целлофановые пакеты. Прилавки занимали все центральные улицы и переулки, поэтому автомобильное движение было перекрыто до окончания рыночной торговли – примерно до двенадцати, чтобы все успели вернуться домой, сесть за стол, пообедать. Домой приходилось идти пешком. Сначала я с трудом таскала полные корзины и, пыхтя, карабкалась в гору к нашему дому, чувствуя себя неловко рядом с седыми старушками, бодро проплывавшими мимо с сумками на колесиках. Эти походы заменяли спорт, которого мне так не хватало. Француженки не занимаются фитнесом, видимо, считают: потаскали сумки – и довольно. В радиусе пятидесяти миль от нашей деревни нет ни одного фитнес-клуба. Жанин надоумила меня покупать меньше, но ходить на рынок чаще, как делают местные жители. Наконец, я сдалась и купила сумку-тележку в веселую шотландскую клетку.
Походы на рынок имели еще одно преимущество. Жанин объяснила, что еда из рыночных продуктов получается вкуснее, потому что их покупают для конкретных обеда или ужина. Вскоре один из самых раздражающих меня ритуалов – покупки на рынке – стал самым любимым. Продавец спрашивает: «Когда вы хотите это съесть?» Покупатель в ответ называет не только день, но и время. Например: «Завтра за обедом!» Или: «В субботу вечером!» Тогда продавец сам (покупателям не разрешается трогать товар руками) тщательно выискивает среди груды авокадо, дынь, помидоров, ананасов именно те экземпляры, которые идеально подойдут для этого случая. Постепенно мне стало понятно, почему люди готовы так долго стоять в очереди. Каждый обед и ужин они планируют так основательно, каждую мелочь выбирают так тщательно – неудивительно, что это занимает столько времени!
Но у местных жителей есть еще одна причина без раздражения стоять в длинных очередях. Эти очереди – самая суть деревенской жизни. Находясь в кафе, заводить разговоры не принято (я убедилась в этом после того как меня несколько раз холодно осадили). В лавочках тоже никто не болтает. В такой маленькой деревне не нашлось места даже для библиотеки. По правде говоря, там вообще некуда было пойти. Единственное общественное место – главная площадь, которую в дни, когда рынка не было, использовали как автостоянку.