— Но… Ты же говорил, что никто не читает твоих рукописей, пока они не готовы, — с трудом смогла вымолвить девушка, рот которой то открывался, то закрывался, как у рыбки, попавшей на воздух.
— Никто. И никогда. Но этот случай — особенный. Я хочу, чтобы ты прочла «Спящую возлюбленную» и сказала мне, что думаешь о романе. Только честно.
— Я и не знала, что ты уже его закончил.
— А я и не закончил, — проговорил в ответ Картер. — Именно поэтому я хочу, чтобы ты прочитала его. Мне никак не дается последняя глава. Вот я и надеюсь, что, прочитав все остальное, ты изложишь мне свое мнение, сделаешь какие-нибудь замечания, и тогда, возможно, в голове у меня прояснится.
Подумав некоторое время, Слоун медленно произнесла:
— Алисия бы огорчилась…
— Она ничего не узнает. Во всяком случае, я не собираюсь говорить ей, что давал тебе роман.
Раздумывая над его предложением, Слоун молча разглядывала лицо Картера. Ей, как всегда, захотелось дотронуться до него.
— Алисия должна читать твои рукописи, — наконец промолвила она. Девушке не хотелось, чтобы Мэдисон впоследствии сердился на нее за то, что она в чем-то обошла его жену, а в том, что так оно и будет, Слоун не сомневалась.
— Ей бы мой роман понравился, точнее, она бы сказала, что он ей нравится, независимо от ее истинного мнения. Только не подумай, что я ее критикую. Это просто замечание о ее характере. Алисия не захотела бы обидеть меня.
— Но с чего ты взял, что я не поступлю в точности так же? Не скажу тебе того, что ты хочешь услышать вместо правды?
Мэдисон рассмеялся своим низким, глубоким смехом, от которого у Слоун тут же потеплело на душе.
— Ты всегда говорила со мной без обиняков и ни разу не попыталась сказать то, что мне хотелось бы услышать, — вместо правды, разумеется. Ты выпаливала все как есть, рискуя разъярить меня. Не думаю, что ты ни с того ни с сего начнешь мне льстить. — Картер видел по лицу девушки, что она торопливо взвешивает в уме все «за» и «против», раздумывая над тем, какое решение принять. — Чтение не займет у тебя много времени. Ты могла бы браться за рукопись вечерами, после всех дел.
— Не думаю, что у меня будет много дел на этой неделе, — рассмеялась хозяйка «Фэйрчайлд-Хауса». — Ты мой единственный постоялец.
— Да? Но я умоляю тебя не пренебрегать своими обязанностями в отношении моего номера, хорошо? Мне так нравится смотреть на тебя, когда ты занимаешься уборкой. Никогда не видел, чтобы женщина так быстро и ловко управлялась со своими домашними делами. И еще одна просьба. Позволь мне приглашать тебя куда-нибудь пообедать. — Увидев, что девушка собирается возразить, Картер поднял руки. — Нет-нет, я настаиваю! Это может быть своего рода платой за то, что ты прочтешь рукопись.
— В стоимость твоей комнаты входят завтрак и обед, — заявила хозяйка.
— Давай считать, что мы просто поменялись.
— Но твои завтраки и обеды стоят дороже!
— Господи! Как ты горда и упряма! Ну хорошо. Давай ты будешь готовить завтраки и мы будем есть их в кухне, а по вечерам или будем ходить куда-нибудь, или обходиться бутербродами. Идет?
Мэдисон протянул ей руку для рукопожатия. Слоун твердо пожала ее.
— Идет, — согласилась она.
— Скреплено рукопожатием, — торжественно произнес Мэдисон, — и… — он наклонился к ней, — …поцелуем.
Слоун не разжала губ, не ответила на его поцелуй. Но несмотря на это, желание огненной стрелой пронзило ее тело. Однако на сей раз к чисто физическому влечению примешалось нечто другое — они начинали испытывать настоящую духовную близость.
Когда Картер поднял голову, его глаза были затуманены.
— Когда начнем? — спросил он.
— Сегодня же вечером.
Мэдисон улыбнулся: его сердце писателя наполнилось гордостью от того, что ей так хочется прочитать рукопись.
А ее сердце ликовало! Еще никто не имел такой привилегии, а она… Она первая прочтет его книгу! Он предлагал ей не тело, не имя и даже не душу! Картер предложил ей книгу, которая составляла смысл всей его жизни! То, что было для него ценнее всего на свете!
— Ты что, хочешь уморить меня? — спросил Мэдисон на следующее утро, попивая в кухне ароматный кофе. Слоун яростно сбивала яйца.
— Я наказываю тебя за то, что ты спустился сюда завтракать. Ты что, забыл? Мы же договорились, что я буду приносить завтрак тебе в комнату.
Картер сделал большой глоток.
— Да я давным-давно проснулся и метался по комнате, ожидая, когда можно будет спуститься вниз, не нарушая приличий, — принялся объяснять он. — Сколько ты прочитала?
— Ешь омлет. — Она поставила перед ним тарелку с дымящимся блюдом.
Ее единственный постоялец выругался себе под нос, но на еду набросился с отменным аппетитом; сама же она ела куда медленнее.
Аккуратно одетые, они сидели друг против друга за кухонным столом, одни во всем доме, и Слоун мечтала. Она представляла себе, что никакой Алисии на свете вообще не существует. И весь «Фэйрчайлд-Хаус» в их распоряжении, и ей так уютно в нем… Впрочем, то, что касалось уюта, вовсе не было плодом фантазии. Дом просто потонул в дожде, который без устали барабанил по крыше и по подоконникам, надежно отгородив их от всего остального мира.
— Что ты думаешь о первой главе? — спросил писатель с набитым ртом. — Ты уже прочла первую главу?
— По прогнозу, дождь будет лить по крайней мере еще три дня, — не глядя на Мэдисона и аккуратно намазывая варенье на хлеб, промолвила девушка.
— Ну ладно, ладно, я все понял, — проворчал Картер. — Передай бекон, пожалуйста.
Потом она отнесла грязные тарелки в раковину и вернулась к столу с горячим кофейником. Налила еще кофе. Картер нетерпеливо барабанил пальцами по столу, поглядывая на нее поверх очков.
— Первая глава — просто замечательная, — наконец заявила Слоун, отпив кофе.
Мэдисон вздохнул было с облегчением, но потом его лицо снова напряглось.
— Ты это… не просто так, из вежливости говоришь? — Очки перекочевали к нему на лоб, где он, собственно, всегда их и носил, если не работал.
— Нет, — рассмеялась Слоун, качая головой. — Я сперва подумала, что человек, убегающий по переулку от своего преследователя, и есть главный герой.
— Так и должно быть. Я так задумал.
— И ты так описал звук его шагов по темным, мокрым от дождя улицам, его бешеное сердцебиение… Я просто воочию все увидела! Ты знал, о чем пишешь! Я переживала вместе с ним, испытывала тот же страх, ту же панику. И мне так же не хватало воздуха, я задыхалась… Я была невероятно удивлена, узнав…
— …что этот человек — негодяй, а его преследователь и есть герой? — договорил за нее писатель. — Так?