Через сутки на «точку» под охраной бэтээра, загруженного под завязку саперным имуществом, прикатил колесный трактор «Беларус», снабженный экскаваторным ковшом и лопатой. С той же оказией доставили совершенно дикого черного котенка-подростка, который яростно шипел, царапался, не подпуская к себе никого. Бэтээр потащил в расположение бригады истерзанный БРДМ, а трактор остался на «точке».
Потихоньку копаясь в тяжелом, глинистом, пополам с камнями, грунте, саперы-казахи, в одних трусах и тапках на босу ногу, два упрямых трудоголика, за трое суток сотворили почти немыслимое. «Победит» обнесли почти двухметровым земляным валом, с внешней стороны вал плотно прикрыли «путанкой», а перед нею в три ряда натянули «колючку».
Перед заграждениями нештатные саперы под контролем офицеров выставили минное поле. Кроме того, Хантер распорядился соорудить в непосредственной близости от дороги выносной пост. Сооружение это состояло из отработавших ресурс колес бэтээров, обложенных сырцовым кирпичом и обмазанных глиной. С виду оно напоминало крохотную крепость, в которой могло держать оборону целое отделение. На выносной пост была проложена заглубленная в почву линия телефонной связи. Острые на язык бойцы прозвали данное сооружение «Кандьор» (сокращенно от слова «кондиционер»), поскольку толстые его стены прекрасно защищали от жары и сухого ветра.
На первых порах новшества, на которых настаивал замполит, десантники приняли в штыки. Однако другого выхода, кроме того чтобы трудиться на общее благо, у них не было, несмотря на то что они даже переименовали нового замкомроты из Хантера в Строителя.
Постепенно «точка» начала менять облик. Однако крысиные атаки продолжались, а полудикий котенок окончательно одичал и бесследно исчез — о нем никто больше и не вспоминал.
Старший техник роты изобрел свой способ борьбы с крысиной опасностью — на пол палатки на свободном месте клали сухарь, вечно голодных крыс тянуло к нему как магнитом, а там они получали вместо сухаря — автоматную пулю, доски пола не давали пулям рикошетировать. Понадобилось немало терпения, чтобы основательно проредить крысиное гнусное племя, но в конце концов проблему разрешили окончательно.
По просьбе Хантера саперы прислали БАТ [60] , вырывший несколько котлованов под строительство полузаглубленных сооружений — нового «гарнизонного дома офицеров», казармы, «бомбоуё…ща», командно-наблюдательного пункта, столовой и бани. Среди «победитовцев» вскоре обнаружилось несколько мастеров на все руки, а минометчик старший лейтенант Бихкамов, как выяснилось, в совершенстве владел среднеазиатской технологией изготовления сырцового кирпича. Глина лежала прямо под ногами, а доски для форм пришлось позаимствовать у артиллеристов — пригодились снарядные ящики.
Постепенно подспудное сопротивление дедов-старослужащих было сломлено. Через месяц строительных работ над поверхностью земли, словно присыпанные листвой шляпки груздей в осеннем лесу, возвышались несколько дзотов [61] . Вместо бревен плоские кровли этих сооружений перекрыли стальными рамами сгоревших «наливников»-КамАЗов, присыпав толстым слоем грунта для защиты от обстрелов.
Кроме того, их амбразуры «смотрели» не только за периметр, но и внутрь «точки» — держать оборону посреди обвалованного пространства в том случае, ежели прорвутся «духи». В то же время все эти сооружения были приспособлены для мирных целей: под жилье для офицеров и прапорщиков, казармы, командно-наблюдательный пункт, пищеблок, столовую и даже что-то наподобие «ленкомнаты».
Впервые на «точке» появился стационарный туалет — до того «победитовцы» бегали по нужде, как и коренное население, куда придется. Но лучшей из Хантеровых идей оказалась баня. Она стала предметом особой гордости доморощенных строителей — обшитая деревом, с самодельной печкой-«поларисом», работающей на солярке. При бане имелся даже бассейн — резиновый саперный резервуар для воды на четыре куба драгоценной влаги. Водовозку «подогнал» батальон, выделив для этого «Урал» из взвода материального обеспечения и оборудовав его четырехтонной емкостью. Еще одну такую бочку, уцелевшую от сгоревшего «наливника», солдаты вкопали в землю возле бани, превратив ее в НЗ на случай нештатных ситуаций. А они назревали — Александр чувствовал это шкурой.
Через неделю после отъезда ротного на совещании офицеров и прапорщиков он поставил задачу — восстановить систему плановых занятий по всем предметам подготовки личного состава. И сам подал пример, возглавив во время марш-броска далеко растянувшуюся колонну десантников. С этого момента занятия приобрели регулярный характер, даже политзанятия, больше похожие на беседы «за жизнь», проводились два раза в неделю. Слухи об этих невиданных делах в подразделении, не замеченном ранее ни в чем положительном, кроме шумных ЧП, достигли сначала батальона, а затем и ушей командования бригады.
На «точку» зачастили гости, и первым из них был комбат подполковник Шлапак, недавно вступивший в должность, вернувшись из Союза, где долго лечился после подрыва на фугасе. С подполковником прибыли и его заместители. В отличие от прежнего Хантерового батальона, все оказались людьми вменяемыми, сдержанными и ни в чем не походили на Почтальона Печкина с Пол-Потом.
Даже замполит, майор Сиденко, не стал вникать в дебри партполитработы, ограничившись беседой со старшим лейтенантом Петренко и его подчиненными. Следом за батальонным начальством нагрянуло бригадное — на «Победите» побывали бригадир Егоров в компании с Монстром-Михалкиным и Ветлой. Егоров похвалил общий порядок и строительные инициативы, Монстр помалкивал, ехидно поглядывая на Петренко, зато Ветла откровенно радовался за подопечного.
Вскоре после отъезда «вождей» заставу посетил и родной командир роты. Прибыв, как правоверный мусульманин, утром, перед намазом, он долго не верил собственным глазам, обходя свою бывшую вотчину. Заместитель молча сопровождал командира. Впрочем, удивление Темиргалиева быстро прошло — он привез с собой целый термос первача — у старшины на «Грозном» имелся самогонный аппарат.
Пьянка растянулась на весь день, а поздним вечером капитан предложил замполиту выйти на свежий воздух, потолковать по-мужски. Хантер последовал за ротным, на поясе привычно болтался «медвежатник», с которым никогда не расставался. Темиргалиев сразу же направился к бэтээру, на котором приехал утром.
— Вытаскивай! — заорал механику-водителю, сонно сидевшему на броне. — Где там у тебя эта обезьяна?
— Какая обезьяна? — не врубился замполит.
— А прихватили по дороге одного связного, — ухмыльнулся ротный, не вдаваясь в подробности. — «Духи» наколоть меня хотели, но я, блин, их перехитрил и перехватил этого субчика, — указал он на избитого и связанного афганца, которого бойцы тем временем выволокли из десантного отсека. — Ну что, Мирзо, будешь говорить? — Пьяно покачиваясь, ротный шагнул к пленному. — Куда тебя направил твой мушавер [62] Али? Молчишь?