Пяти минут не прошло, как в сопровождении мотострелка примчался Шаман, вполне бодрый, но с ног до головы покрытый пылью и пороховой гарью. Хантер, не стесняясь «махры», обнялся с ефрейтором, похлопав по спине.
— Спасибо, брат, тебе за КрАЗ! Только благодаря ему мы с тобой тут сейчас обнимаемся! А вот нашим не повезло… — указал он на следы, ведущие к краю обрыва. — Поэтому, Шаман, сейчас берем двух-трех бойцов и отправляемся на самое дно, может, кто-нибудь еще жив… Кто с нами, «махра»? — спросил старший лейтенант.
Вызвались трое — один «дед», один «черпак» и совсем молоденький боец, которому до поры до времени все было любопытно. Остальные мотострелки разделились на пятерки и направились «чесать» местность, обмотавшись невесть откуда взятой «полевкой». Со склона почти сразу же послышались разрозненные выстрелы — пехота неукоснительно следовала совету старлея. А тем временем группа во главе с Хантером и Шаманом, пополнив боезапас, начала спуск в пропасть.
День клонился к вечеру, солнце собиралось скрыться за горным хребтом, но это уже не пугало. В голове было иное — найти живым хоть кого-нибудь. И вскоре надежды оправдались — в трех десятках метров от того места, где группа начала спуск, на камнях лежал прапорщик Бросимов! Правда, пребывал он в бессознательном состоянии, так как, судя по внешним признакам, получил множественные переломы.
Приказав мотострелкам взять прапорщика на плащ-палатку и оттащить наверх, где передать медикам, Хантер с Шаманом продолжили спуск. На дне провала их ждало горькое разочарование. В изуродованной кабине тягача обнаружились два трупа — водителя и лейтенанта Побратимова. Рядом с боевой машиной пехоты валялся расплющенный в лепешку труп рядового Чеканова — он, очевидно, все-таки попытался выпрыгнуть из бронированной машины, когда она вращалась в воздухе, но угодил прямо под нее.
Вытащить трупы автомобилистов из МАЗа оказалось не под силу — для этого понадобился бы автоген, — а беднягу Чекиста десантники взяли с собой. Шаман, забравшись внутрь исковерканной БМП, отыскал там плащ-палатку; на нее и уложили останки механика-водителя. Прихватив автоматы раненого Бросимова и погибшего солдата, Шаман со старшим лейтенантом неторопливо потянули печальную ношу вверх по едва приметной тропе…
На месте разгрома колонны пришлось оставаться дотемна — пока саперы и комендачи расчищали трассу, заводили буксиры на технику, которую еще можно дотащить до ближайшего диспетчерского пункта. «Наливники» и прочий обгорелый металлолом просто столкнули вниз, дабы не мешал движению. Арифметика потерь просто шокировала — в колонне сгорела каждая третья машина! Таких потерь на этой трассе шурави не знали уже давно, и не зря Побратим незадолго до своей гибели назвал ее «Дорогой Смерти».
Погибших на скорую руку опознавали, подписывали бумажки (звание, должность, фамилия, имя-отчество, из какой части), бумажки кое-как крепили к трупам (Хантер тихо офонарел, когда увидел эти «посмертные записки» во… ртах некоторых погибших), грузили в вертолеты и отправляли в кабульские и баграмские морги. Количества «двухсотых» и «трехсотых» Петренко не знал, хотя и догадывался, что много — работала целая эскадрилья Ми-8. Перегруженные «вертушки», сменяя друг друга, с трудом набирали высоту, гоня винтами вихри пыли в косых лучах предзакатного солнца…
«Духи» также понесли немалые потери — в сущности, их победа оказалась «пирровой». Большинство гази, дерзко атаковавших колонну, здесь же и сложили свои буйны головы. Трупы с зелеными повязками на головах мотострелки выволакивали из кустов, из расщелин и провалов, их находили у сгоревших машин и прямо на дороге, складывая в кучу под склоном. Была и неожиданная находка — в глубине «зеленки» поисковая группа баграмских десантников наткнулась на трупы западных тележурналистов: женщина и двое мужчин в легкой одежде цвета хаки, скошенные одной автоматной очередью, лежали в кустах, прикрытые зелеными ветками. Камеры и прочая аппаратура, разбитые, валялись рядом, а карманы, сумки и даже капюшоны убитых вывернуты наизнанку, обувь и носки сняты. Судя по всему, «духи» просто прикончили «неверных», чтобы не обременяли во время «драп-марша», а заодно и ограбили трупы.
— Т-э-эк… — мрачно промолвил подполковник-десантник, чьи подчиненные обнаружили журналистов. — Выходит, разгром этой колонны был тщательно спланирован и подготовлен! Руководители душманов заранее знали, что ожидается большая сборная колонна, была у них информация и о времени ее прохождения, и об особенностях построения, и даже о настроениях личного состава! Этих гази собрали со всего Афгана, накачали наркотой, дали команду «Ату!», те и кинулись на штурм! А репортеры в это время выбирали ракурсы поэффектнее, снимая, как вас расстреливали практически в упор! — Он повернулся к Петренко, прислушивавшемуся к интерпретации недавних событий.
— Между прочим, видеокассет нет ни в камерах, ни в кофрах. — Подполковник брезгливо потыкал шомполом от автомата в остатки аппаратуры покойных. — Значит, довольно скоро мы сможем оценить их нелегкую работу. — Он указал шомполом на убитых, лежавших тесно прижавшись друг к другу. — Смотрите вскоре на голубых экранах ваших телевизоров… — грустно усмехнулся десантник, изобразив голосом диктора из мультика «Малыш и Карлсон».
— Я бы не советовал трогать эти трупы. — В слегка затуманенном от чарса мозгу Александра молнией вспыхнула догадка. — Гази перед отходом вполне могли успеть заминировать «интересную» для нас находку.
— Верно, старлей, они на это дело мастера! — Подполковник выпрямился во весь свой немалый рост. — Эй, воин! — окликнул он все того же верзилу-мотострелка. — Привяжи-ка эту леди кабелем за ножку — дернем на всякий случай!
Десантники с мотострелками потянулись подальше от места последнего репортажа журналистов-экстремалов. Бычок, с трудом преодолевая отвращение, привязал полевой телефонный кабель к ноге погибшей журналистки, размотал метров двадцать, после чего все трое укрылись за холмиком.
— Тяни! — приказал подполковник.
Бычок рванул что было среднерусской дури. Протянулись томительные четыре секунды, затем последовал резкий хлопок («Фенька», — узнал Хантер свою фаворитку), поднявший облако пыли. Полетели ветки, камешки, послышались мягкие шлепки — сверху падали клочья человеческих тел. Бычок наладился было подниматься, но подполковник с силой удержал его.
— Лежать! — рявкнул он, прижимая хлопца к земле.
И вовремя — следом прозвучало еще два взрыва. Каждого из репортеров заминировали по отдельной программе! Выждали еще пять минут — «духи» могли оставить самые неожиданные сюрпризы; но обошлось без них. Потом молча приблизились к месту, где лежали останки тележурналистов, однако смотреть оказалось не на что: разорванные в клочья трупы, остатки аппаратуры, обрывки одежды, пряди крашеных женских волос… Все это было разбросано вокруг или болталось на ветвях кустарника, посеченных осколками. Зрелище не для слабонервных.
— И все же, товарищ подполковник, — неожиданно обратился к нему Хантер, на которого такие картины уже не действовали, — почему гази не дождались, пока афганские барбухайки мимо пройдут? Обычно душманы своих не долбят.