— Сам выйдешь или тоже помочь? — обращаюсь я к его спутнику.
Спутник желает выйти сам.
— Имейте ввиду, — негодующе выкрикивает он, вываливаясь из машины, — мы запишем ваш номер и сообщим куда следует. Вы будете отвечать.
— Записывайте, — охотно соглашаюсь я.
Я засекаю нужное мне такси и снова трогаюсь, на этот раз уже сзади.
Калачев высаживается в конце площади Горького, возле стоянки такси и устремляется вниз по пешеходной улице. Только-только я сам вышел из «Жигулей», чтобы продолжать преследование на своих двоих, как на мое плечо опускается чья-то тяжелая длань.
— Что, голубь, накатался?
Передо мной стоит коренастый человек в короткой потертой куртке. Оглядываюсь — еще двое заходят с боков. У одного из рукава выглядывает конец спрятанной там монтировки. Расстановка сил явно не в мою пользу. Не имея желание привлекать внимание и устраивать драку в таком оживленном месте, отталкиваю коренастого мужика и запрыгиваю обратно в машину. К счастью, я так увлекся слежкой за Калачевым, что даже забыл заглушить двигатель. Врубаю заднюю и очень удачно вписываюсь между разворачивающимся пассажирским автобусом и очкастым ротозеем, несущим в обоих руках большой горшок с кактусом. От неожиданности тот (не автобус, а очкарик) вскрикивает и отпрыгивает в сторону, роняя свой груз. Разворачиваясь, замечаю, что неизвестные агрессоры усаживаются в длинную белую «Ауди», которая тоже оказывается радиофицированным такси.
Все ясно. Шоферская взаимопомощь. Цеховая солидарность. Значит, вместо того, чтобы звонить ментам, хозяин развалюхи оповестил про угон своих коллег. Теперь из-за них я упустил объект наблюдения.
Мне нужно побыстрее оторваться от преследователей и бросить ставшие уже ненужными «Жигули». Для этого я сворачиваю с главной улицы в небольшой проем между домов, соединенных между собой аркой. Мне известно, что, проехав по сложному лабиринту проходных дворов, можно попасть на большой бульвар и затеряться в транспортном потоке. Однако уйти от них не так уж и просто. Водитель, преследующий меня, несомненно более опытен, но и у меня перед ним тоже есть преимущество — я на чужой машине и не боюсь ее разбить.
Догадываюсь включить рацию, которая тут же начинает противно трещать.
— Этот козел едет к тебе, — булькает голос в микрофоне. — На бульвар Красина.
— Не волнуйся, я его встречу. Сюда у него только один выезд — со двора рядом с гастрономом. Там железные ворота. Я их закрою.
Спасибо за информацию. Значит, на бульвар выезда нет. А это что за милый поворотик? Куда он выходит — мне неизвестно. Может попробовать?
Сбрасываю газ, притормаживаю и сворачиваю налево. Нэ повэзло. Через двадцать метров передо мной в человеческий рост вырастает кирпичная стенка. Резко выжимаю педаль тормоза. Поздно. Лысая, как херсонский арбуз, резина протекторов не в состоянии удержать машину, которая врезается в стену и замирает. Я целый, если не считать того, что при ударе больно ударился грудью об руль. Выхожу из колымаги, одного взгляда на которую достаточно, чтобы понять, что теперь ей одна дорога — на свалку, где ее, кстати, давно заждались. Что ж, ее хозяин сам виноват, что поднял такой кипиж. Если бы он это не сделал, то нашел бы ее на улице в таком же состоянии, как и оставил.
Выбираясь на свет божий, я заодно прихватываю валявшийся рядом с сидением молоток, ибо мои преследователи тоже тут как тут. «Ауди» тормозит в пяти метров сзади.
Первым показывается тот самый коренастый, плотный мужичонка, которого я толкнул. Он сидел за рулем. В руке у него пистолет, насколько я могу судить, пневматический. Убить из этой штуки нельзя, но для того, чтобы вызвать у противника сильный болевой шок, она очень даже годиться. Вид у него тоже весьма решительный, вот только если он думает, что я накладу в штаны при виде его пугача, то он сильно ошибается. Что я пистолетов в своей жизни не видел? Нашел чем меня пугать!
Не ожидая пока ему на подмогу подоспеют товарищи, он наводит на меня пушку. Я забываю, что я сотрудник частного детективного агентства «Зета +», мгновенно превращаюсь в Чингачгука Большого Змея, и за неимением томагавка, кидаю в него молоток. Характерный треск, который бывает, когда у человека ломаются зубы, говорит ясней ясного, что на протяжении ближайших месяцев основным меню этого человека станут фруктовые йогурты и манная кашка. Завывая так, что у меня самого начинают заворачиваться кишки, он опускается на землю, теперь у меня остаются всего лишь два противника. Один — чахоточного вида, большой опасности для меня не представляет, если, конечно, он не замаскированный ниньзя. А вот его товарищ запросто мог бы претендовать на замещение вакантной должности в нашем агентстве вместо выбывшего Егорова. Ростом он, правда, до последнего не дотягивает, но зато у него широкие плечи и такие кулачища, что он мог бы вызвать на бой обоих братьев Кличко одновременно.
Моя позиция мне больше нравиться, чем их. За моей спиной находиться та самая стена, об которую я шмякнул автомобиль. С левой стороны я защищен машиной, а справа — трансформаторной будкой. Проход между ними не очень широкий — метра полтора, а может и того меньше, что не даст моим противникам использовать численное преимущество. Однако они этого не понимают и, стараясь напасть на меня оба сразу, больше мешают друг другу. Прямым ударом ноги в живот я без особого труда вывожу из строя задохлика и тут же понимаю, что сам совершил глупость. Это как раз тот случай, когда уменьшение количества только повышает качество. Теперь я остаюсь один на один с этим верблюдом.
Увертываясь от ударов, я все-таки понемногу отступаю к стене. Еще несколько секунд и он меня прижмет и размажет по ней. К своему несчастью этот тип совершенно не имеет никакого понятия о технике рукопашного боя и старается действовать только силой. Пока мне удается увертываться, но и у него получается пару раз меня слегка зацепить. Дружок его, тем временем, приходит в себя и, не повторяя теперь прежней ошибки, забирается на разбитую «копейку», собираясь, по-видимому, оттуда прыгнуть на меня. Следя за ним краем глаза, теряю бдительность, и пропускаю удар в грудь, который отшвыривает меня к стене. На пол секунды мне кажется, что в меня врезался Ил-86, но каким-то чудом все-таки удерживаюсь на ногах. Дабы усыпить бдительность противника делаю вид, что я уже выдохся, и, сказать по правде, еще немного, так оно и будет. Здоровяк полностью раскрывается и с омерзительной ухмылкой подходит ближе, чтобы поудобней нанести окончательный удар. Он размахивается ногой, но это даже и не удар. Может быть, так можно бить пенальти по воротам, но только не человека. Я без труда блокирую его и со всей силы врезаю ему кулаком в живот. Он издает звук подобно лопнувшей автомобильной шины и принимает форму вопросительного знака. Я, будучи всегда противником всяческих вопросов и больше предпочитающий ответы, отвешиваю ему снизу по подбородку, превращая вопросительный знак в восклицательный, и затем правым прямым в челюсть окончательно отправляю в нокаут. Что же касается последнего, то он так и не решился сигануть с крыши «Жигулей» и, одиноко, стоит на возвышении как аист в гнезде. Теперь, когда он остался один, вид у него еще более жалкий.