Я смотрю на Харина, морда у которого становиться бледнее мела. Потеря крови сказывается быстро.
Меня так и подмывает устроить ему основательный допрос относительно всего, что касается деятельности Беднова и Федорова, но я сдерживаюсь, понимая, что главное на повестке дня — Маргарита.
— Где девушка? Где вы ее держите? — спрашиваю я Харина.
— Я не знаю… Когда тебя выпустили, Беднов связался со мной. Он пришел в ярость, узнав, что все сорвалось. Я испугался и сказал им про твою знакомую, которую ты упоминал в телефонном разговоре. Я… я… не думал, что они похитят ее.
— Зачем называл, раз не думал?
— Не знаю. Я испугался. Это страшные люди, — он вдруг начинает хныкать
— Запомни, самый страшный человек сейчас для тебя — это я. Поэтому, если хочешь дожить до утра, прекрати скулить и еще раз хорошенько подумай, где люди Беднова могут ее держать?
— Я догадываюсь, где. Я все скажу. Я… Они…
Он не успевает докончить фразу. Зеленый, похожий на среднего размера лимон, предмет пролетает рядом с моей головой и падает прямо на Харина. Мое сознание еще не успевает идентифицировать эту хреновину, а ноги уже сгибаются и подобно пружинам отбрасывают меня в сторону и в следующую секунду мое тело скрывается за коротким диванчиком поставленным рядом с высокой напольной вазой из цветного стекла. Падая, я прикрываю голову руками. Стены особняка сотрясаются от взрыва.
Когда я открываю глаза, то понимаю, что живой. Боли нигде не чувствую, если не считать пронзительного свиста в ушах, словно я присутствую при испытании реактивного двигателя. Я лежу на животе, заваленный обломками мебели и обвалившейся штукатуркой. В насыщенном пороховой гарью воздухе летают обрывки бумаг и тряпок. Отталкиваю в сторону раскуроченную мебель и осматриваюсь. Комната имеет такой вид, в который ее бы не смог привести даже самый продвинутый дизайнер — авангардист. Но не это ввергает меня в уныние и даже не то, что от Харина теперь мало что осталось. Это я бы как-нибудь перенес. Плохо мне оттого, что на пороге комнаты стоят два незваных гостя и с мерзкими выражением на лицах поедают меня глазами. Что мне с ними делать?
— Надо же, не сдох, — восклицает одни из них с таким искренним удивлением, как будто он не гранату взорвал, а проводил опыт по естествознанию.
Стараясь, чтобы мои движения не слишком бросались в глаза, оглядываюсь в поисках пистолета, пока не понимаю, что лежу на нем. Второй из «гостей» — стройный мужчина средних лет в длинном расстегнутом пальто, сером костюме, белой рубашке и галстуке радужных оттенков, предупреждает мои движения. По его самоуверенному виду догадываюсь, что среди них главный именно он. Второй же просто шестерка, рядовой исполнитель.
— Даже не думай, — подает он голос. — Лежи, как лежишь, и не дергайся.
Голос у него низкий, ровный и в другой ситуации мог бы быть назван приятным, но только не теперь. Мне кажется, что именно этот человек звонил мне, после похищения Маргариты.
Его спутник подходит ближе, надо думать, чтобы лучше меня рассмотреть и снова открывает рот:
— Ты кто такой есть, мужик, чего тебе здесь надо? Ты что ментенок?
Между нами говоря, теперь я понимаю, что чувствовал сам Харин пять минут назад.
— Я не мент.
— Не мент, ну ты даешь, дядя! А раз так, что ж ты тогда тут делаешь? — смеясь говорит все тот же бандит, упиваясь своим превосходством и моей беззащитностью. Его смех чем-то напоминает овечье блеянье.
Стройный тип велит ему попридержать пасть закрытой и тоже спрашивает, кто я такой и какого хрена здесь делаю.
— Я сотрудник частного детективного агентства. Меня зовут Сергей Лысков. И я только выполняю ваше поручение, — решив, что это все-таки именно он звонил мне вчера вечером, выдаю первое, что пришло мне в голову. — Я должен был найти то, что вам нужно. Вот поиски и привели меня в этот домишко.
Я осторожно, чтобы не спровоцировать их на стрельбу, достаю визитную карточку, протягиваю ему. Он тоже осторожно наклоняется за ней, тогда как второй держит меня на прицеле. Читает, а после кидает карточку в мою сторону, поворачивает глаза в сторону закрытого шторами-жалюзями окна и застывает в позе роденовского мыслителя.
Я напряженно слежу за ним. Догадываюсь о чем он думает. Он решает, что делать со мной дальше. Вопрос жизни и смерти. Моей жизни! И, что самое грустное, моей смерти!
Еще раньше я знал, что существует категория людей, для которых мыслительный процесс представляет целую проблему. Похоже, что передо мной один из ярких представителей именно этой самой категории, и если бы я не был так взволнован, и, что уж тут скрывать, напуган (а кто бы на моем месте не испугался?), то я бы даже услышал, как скрипят от перенапряжения его мозговые извилины. Думает он долго, вернее пытается думать, но по всей видимости, у него это получается слабовато. За не имением ничего лучшего, он принимает соломоновское решение сообщить о случившемся, надо полагать, кому-то стоящему выше него по принятой у них иерархической лестнице.
Несмотря на всю сложность ситуации, я пытаюсь рассмотреть набираемый им на мобильнике номер, но мне это не удается.
— Алло, Димон, это я, — начинает говорить он, приставив трубку к уху. — Короче, тут такая лажа вышла. Этот твой Шерлок Холмс… Ну этот, чья телка у нас… Ага… Так он решил на Харина наехать. Мы как раз к нему домой подкатили… Да не к нему, а к Харину, начет той темы. Помнишь? Ну и застали обоих… Нет с Хариным все закончено. Эта цветная скотина собиралась всех нас сдать, ну мы и не выдержали. Ржавый гранату в комнату кинул. Чтобы обоих сразу. Мы ведь думали, что второй, который с ним, тоже цветной. А он, представляешь, живучим оказался. Даже не ранен, вроде. Оказалось, что это тот самый лох — Сергей Лысков… Ага… Секи, что он лепит. Будто бы случайно на Харина вышел, а искал то, что нам нужно. Харин сдох, а с ним, что теперь делать не знаю. А?.. Ага… Все понял. Я тоже так сразу хотел, но потом думаю, мало ли что. Дай, думаю, тебе брякну на всякий случай. Хорошо, с этим все ясно. А что с бабой делать? Тоже?.. Ладно. Здесь приберем и сразу туда. Пока. Я после сообщу.
Закончив говорить, он поворачивает ко мне свои серые глаза, спокойные и холодные, как у анаконды, и выдает вердикт:
— Ты выбрал не самое удачное направление для поисков. Это убеждает, что ты говорил правду, когда клялся, что ничего не знаешь. Кончай его, Ржавый!
Его компаньон поднимает руку со стволом. Я закрываю глаза одновременно со звуком выстрела. Когда же в следующее мгновение я снова открываю их, то вижу, как вместо того, чтобы меня прикончить, этот тип сам, не успев и хрюкнуть, падает лицом вперед на испачканный известкой ковер. Его кореш, отпрыгивает в сторону от двери, выхватывает свой компостер и, прячась за косяком, открывает бешеную стрельбу в сторону коридора. Надеюсь, что мой спаситель, кем бы он ни был, не пострадал.
Два ответных выстрела убеждают меня в этом. Дом Харина все больше и больше напоминает панораму «Оборона Севастополя». Я тоже не собираюсь просто прохлаждаться и наблюдать чем все это закончиться. Как только прогремели первые выстрелы, я схватил пистолет, некогда принадлежащий Харину, и теперь стреляю в оставшегося на ногах мерзавца. Пожалуй, в первый раз в жизни я попадаю не туда, куда хотел. Проще говоря, промахиваюсь. Не знаю, что послужило этому причиной: излишнее волнение, вызванное балансированием на грани жизни и смерти, или что другое, но целился я в руку, а попал совсем в другое место.