– Я не сомневаюсь, что Карин – очень достойная девушка, – сказал Исидро. Мигель кивнул, соглашаясь. Интересно, что они скажут, когда наведут справки о ее прошлом? – Но… ты ведь не человек. Ты эльф. И ты никогда не видел эльфийских женщин, кроме как на картинках. Ты не должен слишком приближать Карин к себе и тем более брать ее с собой на эльфийские острова. В первую очередь для ее же блага.
– Я – король, – сказал я. – И могу делать все, что захочу.
– Не совсем так, но я сейчас говорю отнюдь не о политической стороне данного вопроса, – сказал Исидро. По-моему, он тоже немного покраснел. Маги не каждый день обсуждают вопросы полового воспитания со своими учениками. А может быть, вообще их не обсуждают. Если бы я не был королем, такой проблемы вообще могло бы не быть. – Сравнивать эльфийских и человеческих женщин просто некорректно. Это все равно что сравнивать благородное вино пятидесятилетней выдержки и пиво, которое подают в портовой таверне.
Пиво – напиток плебса?
– Я люблю пиво, – сказал я.
– Это бесполезно, – заметил дон Диего. – Он влюблен, Исидро, а "любовь глуха к доводам разума. И ты слишком на него давишь.
– Я лишь стараюсь уберечь его от ошибки. Он может причинить лишнюю боль и себе и ей.
– Эта боль обогатит его жизненным опытом, – сказал дон Диего.
Получается, они оба исходят из мысли, что я брошу Карин, как только окажусь на Зеленых Островах и увижу живую эльфийку?
– Вы оба говорите не о том, – вмешался в беседу Мигель. – Как будто вы забыли, что он – король, и любая женщина рядом с ним будет рассматриваться на островах как потенциальная королева. А она – человек. И не просто человек, а человек низкого происхождения. Такой союз не может принести ничего, кроме неприятностей.
– По-моему, вы немного забегаете вперед, – сказал я.
– Ничего подобного. Ты – король и должен думать обо всех возможных последствиях любого своего поступка.
– Значит, все проблемы заключаются в том, что я – король? – уточнил я. – Последние двадцать лет дядя Озрик неплохо справляется со своей работой. Может быть, мне стоит отречься в его пользу?
– Эльф не может отречься, и ты это знаешь, – сказал Мигель. – Повелитель Молний покоряется лишь одному, и отказаться от него еще никому не удавалось.
– А кто-то пробовал?
– Очень давно. И безрезультатно.
– У людей система наследования престола устроена гораздо удобнее, – заметил я. – Да и у всех других народов тоже. Одна эльфийская корона снимается только вместе с головой носящего.
– Это – данность, которую ты не в силах изменить.
Чертов Оберон. Если бы он вел себя более осмотрительно, то прожил бы еще несколько веков, не свалил бы все проблемы на несчастную голову своего сына, и жизнь моя двинулась бы в совсем ином направлении. Что сделано, то сделано, как говорит дон Диего. Это данность, говорит Мигель.
Пошли они все к черту, говорю я.
– Впереди Вестланд ждет грандиозная война, – сказал я. – Может быть, стоит поговорить о ней и о возможном участии островов в грядущих боях, а не задаваться вопросами матримониального свойства? Тем более что здесь вы меня ни в чем не сможете убедить, равно как и я вас. Возможно, вы правы, и я сейчас совершаю ошибку, но это – моя ошибка, и вы к ней не имеете никакого отношения. А может быть, это и не ошибка вовсе.
– И ты уверен, что хочешь обсуждать серьезные вопросы в присутствии своей женщины? – спросил Мигель.
– Вполне. Она имеет право знать все.
– Она пролила за тебя свою кровь, но и ты спас ей жизнь, – сказал Мигель. – Ты ничего ей не должен.
– Я продолжаю настаивать.
– Давайте позовем девочку, – сказал дон Диего. – Я не вижу в ее присутствии никакого вреда. В конце концов, я хозяин этого замка, и мне решать, кого приглашать для беседы, а кого – нет.
Это было сказано настолько твердо, что даже Мигель не стал препираться, и слуга пригласил в курительную комнату Карин и подвинул к нашему кругу еще одно кресло.
– От лица присутствующих хочу выразить вам признательность за то, что вы оберегали Ринальдо на протяжении долгого пути, – заявил дон Диего. Карин коротко кивнула в ответ, после чего дон Диего повернулся ко мне: – А теперь расскажи нам о драконах, мой мальчик.
– Хорошо, – сказал я. – Вы правы, в историю с драконами я угодил по собственной глупости. Последние полгода я жил в небольшом домике во владениях графа Осмонда, выполняя работу сельского чародея, когда мне нанесла визит женщина, назвавшаяся леди Ивой. Она попросила помочь ей выручить ее возлюбленного, попавшего в лапы дракона по имени Грамодон. По некоторым причинам леди Ива не могла обратиться за помощью к графу Осмонду, чьим номинальным вассалом являлся Грамодон, и я согласился помочь девушке. Когда мы прибыли к жилищу Грамодона, дракон был уже мертв, и… леди Ива стукнула меня по голове и оставила в пещере, чтобы подозрения в убийстве Грамодона пали на мою персону. Так и произошло, хотя, вопреки ее расчетам, я очень скоро очнулся и стражники Осмонда не успели захватить меня на месте преступления. Для убийства Грамодона был использован весьма могущественный одноразовый магический артефакт, происхождение которого мне удалось выяснить не так давно.
– И кто же создал сей артефакт? – поинтересовался Исидро.
– Лоуренс Справедливый.
– Это точно?
– Человек, который выдал эту информацию, вряд ли был способен солгать. Если сомневаетесь, спросите у Гарланда. Он лично проводил допрос.
– Я разговаривал с Гарландом, – сказал Мигель. – Он подтвердил информацию.
– Лоуренс Справедливый способен создавать артефакты первого уровня, – согласился Исидро. – Другой вопрос, зачем ему потребовалось это делать.
– Сначала я подумал, что все было затеяно ради золота, – сказал я. – Но, на мой взгляд, это слишком сложная схема обогащения.
– И чересчур рискованная. Вряд ли Лоуренс Справедливый настолько нуждается в золоте, – сказал Исидро. – Маги его калибра уже не зависят от денежных поступлений.
Ему ли не знать. Исидро находился на том же уровне, что и Лоуренс, а может быть, даже стоял чуть выше. Его имя не так хорошо известно широкой общественности, как имя Лоуренса, потому что мой учитель не занимается саморекламой и старается держаться подальше от вызывающих общественный резонанс деяний. Но в среде чародеев всем прекрасно известно, кто такой Исидрион Пентабаир и чем он знаменит.
– Насколько я понимаю, похищенный возлюбленный и рыцарь, уложивший дракона, – это юный Гавейн, которого ты привел с собой? – уточнил дон Диего.
– Да.
– Я хотел бы поговорить с ним, – сказал Исидро. – Мне важно знать, как именно действовал артефакт.