Book.

Мне было не до шоу. Не было никакого смысла играть Скруджа, если мама не сможет меня увидеть. Мне сдавило грудь. Стало по-настоящему больно. Может быть, у меня сердце разрывается?

– Даже если бы от этого зависела моя жизнь, я бы все равно не смогла играть.

– А как насчет того, чтобы спасти мою жизнь? А Кэм? А маленький Питер? А все ребята, которые подписали его петицию? Ты не можешь их подвести, Трейси.

Я знала, что она права. Чтобы избавиться от комка в горле, я стала часто-часто-часто глотать. Я часто-часто-часто заморгала, чтобы убрать влагу из глаз. Я глубоко-глубоко-глубоко вдохнула.

– Фи! – сказала я. – Чепуха!

В знак одобрения мисс Симпкинс подняла оба больших пальца и убежала строить певцов рождественских гимнов.

Я села в свое кресло и сгорбилась. Они запели «Однажды в городе царя Давида». А я про себя запела свою грустную версию:

В городе Лондоне школа стоит.

В городе Лондоне Трейси не спит.

Ждет она маму… Где же она?

Разве забыла, как Трейси нужна?

Трейси мечтает Скруджа сыграть,

И очень ей хочется маму обнять!

Затем занавес со свистом раскрылся, тусклый свет прожектора направили на кресло, в котором в своей конторе при свете свечи, нахохлившись и бросая вокруг сердитые взгляды, сидела я.

Меня раздражали веселые мелодии рождественских гимнов.

Охая и ахая, мамы и папы певцов смотрели на них, шепча: «Какие молодцы!»

Моей мамы там не было. Она не удосужилась прийти, несмотря на то, что я купила ей подарки. Ей было на меня наплевать. Ну и мне на нее наплевать. Мне на всех наплевать. Я протопала на край сцены и погрозила кулаком исполнителям гимнов, когда все они закричали «Счастливого Рождества!».

– Фи! – сказала я. – Чепуха! Убирайтесь вон отсюда!

Я почувствовала, что действительно превратилась в Скруджа. Мой племянник пришел пожелать мне счастливого Рождества, а я отправила его несолоно хлебавши. Я не хотела веселиться вместе с ним. Я припугнула своего глупого чиновника Боба Крэтчита, а затем решила перекусить.

Я медленно обгладывала куриную ножку, как занудливый, педантичный старик, и, когда один из малышей, исполнявший роль собаки, подполз ко мне на четвереньках и схватил косточку, я погрозила ему кулаком. Я услышала смех в зале. Он зарычал на меня, а я зарычала в ответ.

Кто-то прошептал:

– Вот дает эта Трейси Бикер!

Потом я легла спать, и на сцене, гремя цепью, с забинтованной головой появилась Жюстина Враг-Навеки-Литтлвуд в образе Призрака Марли. На ее длинной цепи болтались ключи, замки и копилки.

Не успела она раскрыть рот, как ее странный папаша начал громко аплодировать, и Жюстина Бездарь-Дилетант-Литтлвуд совсем забыла, что она Призрак Марли.

Она повернулась и принялась возбужденно махать своему папе, прямо как пятилетка, принимавшая участие в своей первой рождественской пьесе.

Я громко вздохнула, чтобы напомнить Жюстине, зачем она вышла на сцену: напугать меня и предостеречь. Жюстина неохотно прошаркала в мою сторону, продолжая оглядываться на своего папу. Она не видела, куда идет, и это должно было плохо кончиться. Жюстина споткнулась о собственную цепь и упала лицом вниз. Она лежала на сцене как полная идиотка. Лицо ее сморщилось. Она изо всех сил старалась не расплакаться. В груди у меня заныло. Я знала, что она чувствует, опростоволосившись перед папой. Я протянула к ней дрожащую руку:

– Это ты, Джейкоб Марли, мой старый партнер? Не может быть, чтобы это был ты – ты же давно умер.

Этого в сценарии мисс Симпкинс не было.

Наступило время для импровизации.

– Однако все-таки, должно быть, это ты, Марли. В последние годы своей жизни на земле ты нетвердо стоял на ногах, да и в положении призрака ноги тебя не держат. Позволь мне помочь тебе, старина.

Схватив Жюстину, я подняла ее на ноги.

Зрители восторженно захлопали, потому что я спасла положение.

– Молю, скажи мне, почему ты закован, – спросила я по сценарию.

– Я ношу цепь, которую выковал себе сам, из-за своей неправедной жизни, – сказала Жюстина, пытаясь взять себя в руки. Она говорила очень жалобно, но это не противоречило характеру ее персонажа.

Затем меня навестила Луиз, Призрак Рождества Прошлых Лет. Она сильно накрасилась поверх грима, который наложила ей Кэм, и казалось, будто она собирается пойти развлечься, а не пугать стариков. Хорошо, что хоть она не упала!

Мы сыграли тот отрывок, в котором мальчика Скруджа отправили в ужасную школу-интернат и предупредили, что он никогда не сможет вернуться домой. В какой-то степени сцена была и о том, как меня отправили в Дампинг-Граунд.

Я подумала про маму, которая меня туда отдала, но забрать не приходит, даже сегодня, когда я выступаю в звездной роли Скруджа. По щекам покатились слезы. Я никогда не плачу. Но я была не Трейси Бикер: я играла Скруджа и так вошла в роль, что даже услышала сопение в зале.

Моя потрясающая игра их тоже тронула до слез!

Пока все танцевали на вечеринке Физзиуигов, у меня была возможность высморкаться в подол своей ночной рубашки.

Затем занавес закрылся, и исполнители рождественских гимнов вышли вперед, запев гимн о младенце Иисусе «В яслях».

Себе под нос я спела собственную версию:

Мама в школу не пришла посмотреть на дочку.

Маленькая Трейси Бикер лучшая, и точка.

Мисс Симпкинс с группой маленьких помощников пронеслась по сцене, раскидывая веточки настоящего остролиста, плюща и омелы, а также пластмассовую индейку, ветчину, сладкие пирожки и клементины [7] .

Затем занавес раскрылся, я выглянула, отмахнувшись от поющих, и, приложив палец к губам, стала успокаивать зрителей: «Шшш! Шшш!»

На сцену приковылял толстяк Фредди в костюме Деда Мороза, исполняющий роль Призрака Нынешнего Рождества, и повел меня навестить семью Крэтчитов.

Питер, до смерти перепуганный, весь дрожал, но как только он запрыгал по сцене со своим костылем, все зашептали: «Ах, до чего же он мил!» Когда он произнес «Благослови, Господь, всех нас!» – все захлопали.

Похоже, Хлюпик Питер украл у меня успех.