– А Лена где была?
– А Лена эта… она тоже на улицу выбежала. Почему я и узнал, что это к ней Юра ездил. Как была в тапочках и домашнем халатике, так в этом прямо и выскочила. Не посмотрела, что холодно и лужи вокруг. Видать, за живое ее зацепило.
– Разнимала дерущихся?
– Наоборот. Она этого типа в черном все подзуживала: «Так его, Леша! – кричала. – Врежь ему хорошенько!»
Ленка нашла мстителя, который сумел отплатить Юре за ее унижение. Конечно, девушка не могла пропустить столь драматическую развязку истории.
– И что дальше было?
– А дальше Юра почти упал, соседи на шум выглядывать стали. Ну, эти двое в дом и ушли, в обнимочку.
– А Юра что предпринял?
– Юра наш остался во дворе один, – хохотнул сыщик. – Злость свою на машине вымещать. Попинал ее, попинал, потом сопли вытер, за руль сел и обратно к себе домой поехал.
– И все?
– На тот вечер все.
Сыщик снова стал лаконичен и сух.
Подруги были и разочарованы, и заинтригованы. Сыщик сказал им слишком мало, они бы с удовольствием узнали больше об этом Леше, с которым Лена была так хорошо знакома и который, по всей видимости, был у нее в гостях буквально за несколько минут до трагедии.
– А почему вы этого тощего противным назвали? – спохватилась Леся.
– Я?
– Вы с самого начала сказали, что он гад.
– А гад и есть, – спокойно произнес сыщик. – На футболке у него эсэсовская символика была. А я таких людей иначе как гадами не называю.
Что ж, подруги были с ним в этом более чем солидарны. Им нацизм в любом его проявлении тоже был отвратителен. И какие бы благие идеи ни крутились в свое время в голове у вождя германских социал-демократов, но путь, которым он и его соратники шли к достижению своей цели, навсегда запечатлел их в памяти потомков изуверами и садистами. И коли мужчина, которого видели в обществе Лены, являлся носителем этой символики, не являлся ли он также и носителем некоторых идей нацизма?
– А что за символика?
– Две молнии. И еще цифры какие-то были под эмблемой.
– Какие?
– Вот их я не разглядел, – признался сыщик.
– А что, если этот тип Лену и попытался убить? На месте преступления он был как раз вовремя, чтобы успеть.
– Неизвестно ведь, какие отношения связывали их двоих. Это при Юре они могли обниматься, а как тот уехал, могли начать что-то обсуждать и поцапаться.
– Не говоря уж о том, что драка произошла на прошлой неделе, – добавил сыщик. – И за это время Лена и ее хахаль в черном могли двадцать раз успеть повздорить.
– Да, надо искать этого Леху.
Но как? Где? Сыщик в этом не мог им помочь. Он рассказал им все, что знал. Звонок Марине – ближайшей подруге Лены, тоже ничего не дал. Она про тощего Леху в черном слышала в первый раз.
– Выходит, не так уж ты хорошо знала Лену, – укорила ее Кира. – Ведь этот Леха дрался с ее Юрой. И не исключено, что дрался он с ним из-за Лены.
– Парни из-за Лены сцепились? – поразилась Марина. – Не может такого быть. Вы меня обманываете.
– Нам рассказал об этой драке человек, которому можно доверять.
– Он все врет!
– Нет, зачем ему?
– Я не знаю зачем! Но быть такого не может, чтобы за Ленку двое парней дрались, а она бы мне ничего об этом не рассказала!
Марина была настроена совершенно категорично. Никакого Лехи не было, потому что иначе она бы об этом знала.
– А ты расспроси у соседей, – посоветовала ей Кира. – Глядишь, и узнаешь что новенькое.
После этого подруги позвонили Галке, но она тоже, как ни старалась, никакого тощего Леху вспомнить не сумела.
Через несколько минут перезвонила Марина.
– Была драка, – удрученным голосом призналась она. – Я с соседками поговорила, они подтвердили, что дрались двое парней из-за Ленки. Один тощий в черном, второй по описанию Юра.
– А тебе Лена ничего об этой драке не рассказывала?
– В том-то и дело, что нет!
Оставалось ждать, когда Лена придет в себя и сама расскажет о том, что за Леха такой навещал ее в то злополучное утро. Но пока что надежды на это не было никакой. Лена погрузилась в кому, выйти из которой она могла в любую минуту, а могла и никогда.
– Димка обещал сегодня поздно вечером приехать, – сообщила подругам Марина. – В крайнем случае завтра с утра и сразу в больницу поедет. Сказал, что хочет сестренку повидать, потом уж остальными делами заниматься.
– Ты говорила, Дима каждые выходные к Лене в гости приезжал?
– Ну да.
– Выходит, они близки?
– Близки, конечно. Но думаю, главное, что Димке с родителями на ферме дико скучно. Отец у него из города ведь не просто так, а по идейным соображениям рванул.
– По каким это идейным?
– Да лабуда всякая!
– Ты уж расскажи.
– Ну, свихнулся человек на почве того, что жить надо ближе к природе, к Богу. Что в городе всевозможные искушения для молодежи, что детей в чистоте воспитывать нужно, без всяких там телевизоров и Интернетов. Что это все дьявольщина и от лукавого. И вообще, весь мир катится к своему концу, потому что люди грешат, а каяться не желают, потому что даже не понимают, что грешат. Библию никто не читает, а там, мол, подробно все изложено, как надо жить, чтобы не прогневать Бога и не навлечь на себя, свой народ и свою страну кару небесную.
– И он в это верит? – невольно заинтересовалась Кира.
– И любой поверит, если послушать часок-другой. Димкин папаша это очень доходчиво объясняет. У меня прямо мороз по коже, когда он на своего любимого конька садится и пророчествовать начинает. У него тогда вообще весь мир в тартарары летит. США – за свою неуемную жадность и гордыню. Европа – за изнеженность и развращенность. Мы – за лень и пьянство.
– Похоже, у нашей страны еще есть шанс, если сравнивать с остальными, – усмехнулась Кира. – Насколько я помню, ни лень, ни употребление алкогольных напитков не приравнивались к смертным грехам.
– Шанс есть у всего человечества, но спасутся только избранные. А чтобы стать избранными, надо очиститься душой и телом. В общем, все погибнут, выживут лишь избранные, кто по лесам и полям от суеты мира хоронится. И не просто хоронится. А нужно еще постоянно поститься, молиться, читать исключительно книги религиозного содержания, да и тут хорошо бы не впасть в ересь. Последней Димкин папаша боится даже больше телевизора, поэтому современный перевод Библии не признает, а пользуется Библией, которая ему еще от деда досталась. А тому от прадеда и так далее, вплоть до самых реформ Никона.