– Стэплтон! – воскликнул он.
Действительно, это был Стэплтон, коварный убийца, который несколько дней кряду представлял реальную угрозу для жизни Шерлока Холмса. И вот он лежал здесь, принявший смерть более жуткую, чем все, что он замышлял для моего друга.
– Вот наш главный ключ к разгадке! – воскликнул Холмс, указывая на голову.
– Пойдемте, Уотсон, нельзя терять ни минуты! – прокричал Холмс, направляясь из дома к экипажу.
Я устремился за ним, а в голове вертелись бесчисленные вопросы. Как Стэплтон оказался в погребе Коллинза? Где и когда он стал вампиром? Почему его гроб был заколочен гвоздями? Откуда Холмсу известно, где сейчас граф Дракула? Но главным вопросом, занимавшим мое внимание, был вопрос о местонахождении укрытия Дракулы.
Спросив об этом Холмса, я догадался по нахмуренному выражению его лица, что прервал ход его мыслей.
– Не сейчас, Уотсон, – подстегивая лошадей, отрывисто произнес он.
Я неохотно подчинился молчанию Холмса.
Когда мы мчались по главной улице Гримпена, мимо жавшихся друг к другу домов и небольшой гостиницы, я не мог отделаться от мысли о том, как разительно отличается наше теперешнее приключение от уютной нормальной жизни, текущей за этими освещенными окнами, весело горящими в темноте.
Вскоре небольшая деревушка осталась позади, и мы вновь оказались на просторе вересковых пустошей. Ночь была ясной и морозной, светила яркая луна, отбрасывая на заснеженный ландшафт длинные голубые тени. Холмс умело управлял лошадями и, несмотря на слякоть на дороге, то и дело подстегивал их, заставляя быстро скакать, отчего их бока дымились от напряжения, а на шеях веревками вздулись вены.
Сидя рядом с Холмсом, я то и дело ощущал резкие толчки колес, которые проваливались в предательские колеи или подскакивали на небольших камнях, когда мы неслись по ухабистой петляющей дороге. Глаза слезились от налетающих порывов ледяного ветра, хлещущих по лицу, которое в конце концов начало гореть. В то же время по жилам у меня пробегал трепет от предвкушения приключений, смешанный со страхом неизведанного. Это чувство я много раз испытывал и прежде, пускаясь с Холмсом на какие-то опасные ночные подвиги. Но никогда наша миссия не была столь опасной, а исход ее столь важным, как этот.
Я бросил взгляд на Холмса, на его бледное вытянутое вдохновенное лицо, освещенное луной, на низко надвинутое дорожное кепи, и понял, что он, вероятно, тоже испытывает похожие эмоции. В его глазах я заметил дерзкий огонек, вспомнив обещание, данное им Ван Хельсингу: «Я помогу вам выследить и уничтожить графа Дракулу, чем бы это для меня ни кончилось». Холмс, как и я, отдавал себе отчет в том, что это дело приближается к кульминации и что вскоре мы выйдем на арену, где нам предстоит смертельная схватка. Я молча помолился, прося себе силу.
Добравшись до верхней точки длинного подъема, мы увидели перед собой довольно крутой спуск. Холмс пришпорил лошадей, и мы затряслись вниз по опасной ухабистой дороге.
Я поднял глаза на полную ясную луну, безмятежно висящую в полночном небе. На миг мне показалось, что на фоне ее диска промелькнула какая-то тень. Я посмотрел снова, но ничего не разглядел. Что бы там ни было, оно пропало. Однако теперь я был настороже и стал напряженно всматриваться в темноту. А потом оно вновь возникло ниоткуда – небольшое темное пятно, которое стремительно пронеслось перед нами и отпечаталось расплывчатым силуэтом на лунном диске. Холмс тоже заметил это видение. Тем не менее он, ничего не говоря, продолжал управлять лошадями. Оказалось, что теперь ему трудно сдерживать их на этой извилистой дороге, не давая на полной скорости пуститься в галоп.
Сквозь грохот экипажа до моего слуха донесся слабый хлопающий звук. По мере того как он становился громче, лошади тоже его услышали и начали в тревоге шарахаться в сторону.
– Что это? – крикнул я Холмсу.
Он не ответил, но стал напряженно оглядываться по сторонам. И тут мы вновь увидели, как на фоне лунного диска мелькнул темный силуэт. На этот раз он двигался не так быстро, и мы смогли ясно его рассмотреть.
– Сова! – с облегчением воскликнул я. – Это всего лишь сова.
Лицо Холмса оставалось суровым.
– Но она приближается, – с угрозой в голосе произнес он.
Он не ошибся. Звук хлопающих крыльев становился громче, и, вынырнув из темноты, над головами лошадей пронеслась ушастая сова, заставив их в страхе попятиться. Это было какое-то огромное существо, больше любой виденной мной совы. Холмс еще крепче ухватился за вожжи, стараясь сдержать лошадей, копыта которых мелькали и настойчиво месили серую слякоть.
Сова вернулась, широко распростирая крылья, чтобы замедлить ход, и выставляя вперед острые когти. На миг она замерла, а потом упала вниз и вонзила когти в шею одной из лошадей. Конь пронзительно заржал и яростно замотал головой в неистовой попытке сбросить птицу. Бешено хлопая крыльями, сова разжала когти и улетела прочь, исчезнув в ночном мраке. В лунном свете было видно, как по шее лошади стекают несколько темных поблескивающих ручейков крови.
Сильно напуганные этим внезапным и злобным нападением, кони, в ужасе храпя, понеслись еще быстрее, инстинктивно пытаясь скрыться от противника. Линейка устремилась вниз по дороге, время от времени натыкаясь на какие-то препятствия, отчего ее швыряло в сторону, она сильно кренилась вбок и несколько мгновений ехала на двух колесах.
Пока нас бешено швыряло и кидало, в поле зрения снова промелькнула сова. Развернувшись, она приготовилась к следующей атаке на лошадей.
– Вот дьявол! – прокричал Холмс и, схватив длинный хлыст, попытался стегнуть птицу.
Конец хлыста с сердитым щелканьем нацелился на птицу, но она вовремя взмыла вверх и пропала за нашими спинами.
К несчастью, ремень хлыста подстегнул коней, и мне пришлось изо всех сил ухватиться за борт линейки, когда мы понеслись вниз под уклон, теперь уже совершенно потеряв управление. Холмс бешено дергал за вожжи, но тщетно, ибо кони, с пеной у губ, стремительно неслись в зияющую темноту. Только поразительный инстинкт помогал им не сбиться с пути.
Но вот птица вернулась.
На этот раз она пролетела прямо перед нашими лицами, и я почувствовал на щеке ветерок от взмахов ее крыльев. Она покружила над экипажем, а потом бросилась на нас с ужасным резким криком. Она устремилась прямо на Холмса, и он, закрывая лицо, выронил вожжи. Настойчивая хищница, выставив когти, пошла в атаку. Холмс резко вскрикнул от боли, когда когти прорвали кожу его перчаток. Дико молотя руками по воздуху, он отогнал птицу, и она вновь взмыла в воздух. Воспользовавшись ее временным отступлением, Холмс еще раз стегнул сову хлыстом. Теперь он попал ей по крылу. В ночном воздухе взметнулись перья, и сова камнем упала на землю, где начала неуклюже биться на снегу. Однако это была лишь короткая передышка, ибо, оглянувшись назад, я увидел, как для обретения равновесия этот монстр потряс гигантскими крыльями и затем, невредимый, с ликующим криком взмыл к небу.