Соболь легонько хлопнул себя по бедрам, пружинисто выпрямился. Хватит. Даже если раненый знает больше, сейчас из него ничего связного уже не вытянуть. Намного важнее, чтобы то же самое из него не вытряс подполковник Коваль. Грех, конечно, нехорошо такого желать. Только, понимая, что по всем статьям неправ, Павел тем не менее теперь очень хотел, чтобы Мирон Лосев поскорее отмучился.
Услышав шаги, он обернулся. Это вернулся Борщевский, с ходу сообщил:
– Не тот.
– Уже знаю. Ржавого здесь не было. Еще новость – тут мы с тобой всех, кроме атамана, положили.
– А куда делся?
– Позже вместе ум наморщим. Есть пара мыслей. Пока шевелись, подвал надо искать.
– С этим что? – Иван кивнул на раненого.
– Если Бог за нас не решит, надо самим придумывать. Пока другим займемся.
Подвал отыскали не сразу, но, приняв во внимание обратный отсчет, довольно скоро.
Создатель особняка не мудрствовал лукаво. Господа входили через парадный ход в большой просторный зал, где радушный хозяин проводил приемы, пышные и не очень. Яства с напитками лакеи носили из кухни. Если где и обустраивать подвал – только с непарадной стороны. Через кухню, с черного хода, наверняка заходили слуги, управляющие, прочая обслуга поместья.
Соболь с Борщевским наткнулись на него, обойдя здание с тыла. Здесь же, почти у самой стены, стояла полуторка. Грузовик заметили только теперь потому, что раньше никто из них не заходил к усадьбе с тыльной стороны. Иван понимающе кивнул, Павел показал большой палец. В том, что от похищенных трофеев их отделяет всего с десяток метров, они убедились, увидев тяжелую дверь – не просто единственную из уцелевших, но и запертую на большой висячий замок.
Искать ключ никто не собирался. Ловко забравшись через оконную дыру внутрь, Соболь быстро вернулся обратно с брошенным ППШ в руках. Сменив диск, навел ствол на замок. Погладив пальцем спуск, передумал, перехватил автомат, несколько раз сильно ударил прикладом по замку. Атака не удалась. Тогда попробовал Борщевский – с тем же успехом. В который раз коротко и заковыристо матюкнувшись, Павел движением фокусника снова перевернул оружие, нажал на курок, уже не раздумывая, поливая дверь и замок беспрерывным градом пуль. Диск расстрелял в момент, но и запоры не устояли: два удара прикладом и один ногой окончательно довершили дело.
Вниз вели массивные старые ступени, не тронутые не только временем, но и, похоже, войной. Соболю вновь пришла несвоевременная мысль: интересно, как хозяйственные немцы использовали это помещение? Каземат, комната пыток, склад, что-то еще? Отбросив и ее, он пропустил вперед Ивана с фонариком, двинулся за ним. Спускались осторожно, словно там, внутри, взаперти сидели, дожидаясь незваных гостей, духи с призраками. На ходу Павел даже сменил очередной, последний диск, как бы собираясь давать нечистой силе достойный отпор.
Спуск оказался не слишком глубоким. Десять ступеней вниз, затем поворот влево – и опять десять ступеней. Когда они закончились, фонарик осветил унылое, мурованное камнями помещение, больше напоминающее склеп, чем подвал, где прежние хозяева хранили добро. Пройдясь по мрачным стенам и потолку, луч уперся в сложенные деревянные контейнеры.
Маркировка по бокам. Военный груз, стратегический.
Их поставили небрежно. Просто сгружали с машин, волокли сюда, сваливали, даже не особо стараясь разобрать. Подойдя вплотную, Борщевский отбросил взломанную крышку ближайшего. Содержимое свалено как попало. Видимо, бандиты все-таки рылись, рассматривая добычу и стараясь понять, насколько быстро все это получится реализовать. Судя по списку, прочитанному Гонтой, да и по самому содержимому, открывшемуся Ивану с Павлом, сбагрить такое в маленьком Бахмаче и не засветиться было ох как сложно.
– Ткани, – сказал он, проводя рукой по кое-как уложенному сверху продолговатому рулону. – Похоже, чистая шерсть.
– Такое оптом сбагривать надо, – заметил Соболь. – На обычный базар с ними не попрешься. Через мануфактуры пропускать, иначе никак. Есть поднаторевшие дельцы, с войны еще осели. Видел пару раз эти морды в коммерческих ресторанах.
– Или женам служащих спихивать, – поддержал Борщевский. – На станции тоже всякого насмотрелся. Вагоны, бывает, разгружаю, подкатывает какая-то шкура в погонах на «эмке», слово за слово – и уже денщики тащат бостончик на заднее сидение.
Соболь поддел дулом доски крышки соседнего контейнера, словно боясь испачкаться. Сунул руку внутрь, проверяя содержимое.
– Каракуль. Все по описи. Принимать будем?
Вместо ответа Борщевский обошел пирамиду ящиков, сбросил наугад еще одну крышку. Подсветил, заглянул внутрь, присвистнул.
– Чего там?
– Сам глянь. Оцени.
Подойдя и взглянув, Павел хмыкнул:
– Тут ювелира надо.
Достав распахнутый кожаный несессер, он вытащил первое, что лежало сверху, – элегантный портсигар. Поднеся ближе к свету, зачем-то постучал по крышке пальцем, пожал плечами, заметил:
– Не сильно я в этом разбираюсь, Ваня, но сдается мне – серебро.
– Портсигары серебряные, двенадцать штук, – процитировал Борщевский по памяти одну из позиций списка. – Кулоны и кольца в количестве, не будем говорить сколько, здесь где-то обретаются.
Подбросив портсигар на ладони, Павел кинул его обратно, проговорил:
– Это в огне не сгорит. Я сильно удивляюсь, зачем они все это тут оставили. Ладно ткани, их не скинуть так сразу. А золото-серебро очень даже, за живые деньги вполне сойдет. Даже еще и лучше.
– Мыслишь ты правильно, Павло. Только подумай: не сразу же, не на следующий день таким добром светить. Потому они и гобелен приволокли. Мало ли… Ковер себе и ковер. На него как раз меньше внимания обратят, жулики быстрее драгоценности засекут. Тут я с Гонтой согласен, плюс обстановку в городе знаю. На станции жулья полно, считай, почти с каждым здороваюсь. Водку не пью в их компании, но это такое дело…
– Ты к чему?
– К тому, Павло: верно все. Дело громкое. Про Ржавого в округе давно слухи ходят. С ним или с теми, кто от него, местные жулики чаще всего дел вести не хотят. Потому тот тип, Кривой, быстро раскололся. Драгоценности тут, и вот тебе наглядный пример: в ближайшее время их никто сбывать не собирался. Или же – не здесь. Тут только склад. Они наверняка сами еще не до конца поняли, что со всем этим изобилием делать.
– Положим, Ржавый кое-что понял.
– То есть?
– Ладно, потом. Что тут еще у нас?
Содержимое осмотрели быстро, не роясь, лишь убеждаясь окончательно: там преимущественно рулоны различных дорогих тканей, свернутые и даже не распакованные ковры, гобелены, ворох женских шуб. Отдельно стоял обитый досками старинный секретер, если верить описи – красного дерева. Завершив осмотр, Соболь взглянул на часы.
– Времени почти не осталось, Ваня.