Леннара, словно слившегося с темной колонной и медленно отходящего еще дальше, в стенную нишу, они не видели.
Тут приоткрытая створка двери, через которую один за другим просачивались желтолицые стражники, содрогнулась от мощного удара и распахнулась, описав на петлях оборот и грохнув в стену. Появился Акил. Его сопровождали два гареггина, Ноэль и Исо. Оба словно отштампованы по одному, неоднократно воспроизведенному выше, образцу: высокие, гибкие, смуглокожие, с плавными, хищными движениями. С нежной, детской кожей и свободными от мимических движений лицами. Акил казался не столь пластичным и был куда более кряжист и просторен в плечах, чем его гвардейцы, в его походке и стати чувствовалась настоящая военная выправка. Впрочем, что удивительного? Ведь в свое время он состоял в ордене Ревнителей и получил превосходную всестороннюю подготовку, а именно — окончил военную школу Ревнителей, прошел обучение в ряде храмовых меренгов [4] в том числе правовом и медицинском. А еще за его спиной были два курса обучения в Большом Басуале, [5] куда попадают лишь очень немногие из числа проходящих подготовку в Храме.
Твердое лицо соправителя сардонаров чуть припухло, на виске пульсировала синяя жилка. Пройдя вдоль ряда стражников, уступающих ему ростом на голову, Акил поравнялся с неподвижно замершим Гамовым и остановился в трех шагах от землянина.
— Ну не думал, что придется познакомиться раньше, чем на Большом гликко, — отрывисто сказал Акил. — Я знаю, ты не можешь меня понимать, а если вдруг и понимаешь, то это знание вручено тебе моими врагами. Но я все равно скажу. Мне известно, что тут произошло. Эти глупцы, которым я вверил только малую долю власти, тотчас же поспешили ею злоупотребить. Решили поиграть дорогими игрушками. Доставили сюда тебя, доставили тело Леннара. Они правильно сделали, что умерли. То есть — ты убил их, так? Иначе их убил бы я.
— Среди женщин, которые находились ночью в этом зале, была твоя племянница Лейна, многоустый Акил, — из-за плеча хозяина подал голос гареггин Ноэль.
— В самом деле? — встрепенулся и повысил было голос Акил, но тотчас же вернулся к прежней спокойной манере держать себя. — Так… С этой глупой девчонкой разберусь после, сейчас важнее определить, ЧТО произошло тут ночью.
— Развязать язык. Пытать, — коротко высказался гареггин Исо.
— Кого? Ты говоришь об этом неизвестном, который сразил Леннара? Я даже не буду объяснять тебе всю глупость, что вложена в твои слова. Его меч весь в крови таких же гареггинов, как ты. Не менее быстрых. Не менее сильных, нисколько не менее живучих. Попробуй отобрать этот меч…
— Это приказ?
Акил не ответил, он пошевелился, становясь к Гамову вполоборота, и снова заговорил. Константину неожиданно пришло в голову, что эти местные до смешного любят позу, необязательный красивый жест. Эффект, который превыше эффективности. Красивое, самоцельное слово, само звучание которого важнее причины, его породившей. Что этот рыжий хочет донести до него, Гамова?.. Ведь наверняка понял еще там, в шлюзе, что эти чужаки не их мира, что они пришли извне, ну скажем, из Великой пустоты, или как там еще может именоваться мировое пространство в местных космогонических мифах?.. А этот рыжий непохож на человека глупого и напыщенного. Между тем непохожий на глупца Акил говорил: — Со временем мы сможем понять друг друга. Надеюсь, это произойдет не слишком поздно… Ноэль! Покажи ему.
Выступивший из-за спины рыжеволосого соправителя сардонаров гареггин Ноэль протянул Гамову плоскую металлическую табличку, на которой был вытеснен четкий медальный профиль. Передавая табличку, гареггин произнес певучее имя: «Лиэннааар». Гамов машинально принял, взглянул… Он сразу узнал это характерное лицо. Хотя почти и не наблюдал Леннара в профиль. Он видел его окровавленным, с проломленной лицевой костью и запекшейся кровью, он видел его в действии и даже пытался помешать, и Леннар с полным основанием мог бы умертвить и его самого, Константина Гамова. И вот тут, разглядывая четкий профиль на желтоватом металле, землянин вдруг понял, что человек, которого он ударил дымящейся гравиплатформой по лицу, там, в транспортном шлюзе, — он и есть человек из котла, он и есть убийца гареггинов, он и есть Леннар, притаившийся тут, в зале, у колонны, отступивший в полумрак укромной ниши. И этот Леннар, верно, представляет особенную ценность вот для этого рыжеволосого, и его смуглых охранников, и вот для этих бессловесных желтоглазых болванов, вытянувшихся в шеренгу…
Не довершая в мозгу этой логической цепочки, Константин отрицательно покачал головой, хотя непонятно, к чему относилось его отрицание. Кроме того, у этих пришельцев, хоть и похожих до поразительности на земных людей, могла быть кардинально отличная система жестов, и разве что боги Великой пустоты ведают, что может усмотреть в этом покачивании Костиной головы рядовой гареггин и даже сам многоустый Акил…
Акил резко выдохнул. Пахло от него чем-то сладковатым и не то чтобы неприятно, но чувствовался в этом аромате резкий химический, медикаментозный запах, словно рыжеволосый Акил только что вышел из кабинета современного земного стоматолога. Акил произнес, показывая безупречные, крепкие зубы:
— Он ничего нам не скажет. Он, даже если бы хотел, не сумел бы донести… Потребуется время, чтобы его понять, а этого-то времени у нас и нет. Нужно найти оставшихся в живых… Что ты говорил о моей племяннице, Ноэль?
— Она была здесь.
— Но ее трупа я не вижу, — хладнокровно произнес Акил. — Обыщите зал. Тщательно обыщите весь дом, раздери вас демоны Илдыза!
— А что с ним? — Ноэль указал на Гамова.
— А что с ним? — повторил Акил. — Зачем он нам без трупа Леннара? Ведь он только вспомогательная деталь церемониала. Конечно, мы можем обойтись без всей этой шелухи, но сколько потребуется Грендаму, чтобы перезарядить настроения толпы, чтобы переключить их на другой раздражитель? Или вы не понимаете, ЧТО произошло, жалкие недоумки? У нас ИСЧЕЗ БОГ, пусть не живой, путь это даже труп бога, все равно это существо высшего порядка, опора, столп нашей веры! А ты киваешь на пришельца, задаешь глупые, никчемные вопросы…
Ноэль — редкость для гареггина — был довольно умен. Но сейчас не требовалось никакого ума, чтобы понять призыв Акила: действовать, действовать, вызнать всю подноготную, найти, найти!.. Гареггин Ноэль повернулся к стражникам и жестами отдал им соответствующие распоряжения, после чего шеренга рассыпалась и стражники с удивительным суетливым проворством, делающим их чем-то сродни крысам, хлынули во все стороны. Кто-то досматривал трупы, с интересом раздвигая одежды и залезая всей пятерней в страшные рубленые раны; кто-то шел по периметру стен, а один из стражников, верно обладающий самым острым чутьем, нашел и отпер небольшую дверку, за которой обнаружил около десятка женщин. Живых. Полумертвых и находящихся в обмороке, слабо поскуливающих, как побитое животное. Только одна стояла у двери. И эта единственная, как только стражник отпер дверку, немедленно дала ему по физиономии так, что низкорослого желтоглазика отнесло от входа в тайную комнату, а челюсть тоскливо заныла. Женщина, от широкой своей души хватившая по морде спасителя, была Лейна. Племянница Акила тотчас же заявила, что их слишком долго продержали взаперти, не вызволяя из ловушки, и что она в бешенстве. Подтверждая это свое мнение, она в гневе вырвала короткое метательное копье — миэлл у ближайшего стражника и врезала тому по спине раз и другой так, что тот взвыл коротко и затрясся, как от холода.