— Мне нужно как минимум десять человек, чтобы обеспечивать хотя бы относительную безопасность лагеря! — громко и настойчиво говорил капитан Епанчин. — Кроме того, мне нужна одна из двух имеющихся в нашем распоряжении гравиплатформ, чтобы патрулировать окрестности! Меня вполне устроит малая платформа!
— Люди и оборудование нужны для работ! — отвечал Элькан. — Или вы не желаете понять этой простой истины, капитан?
— То есть вы не предполагаете защищаться, если на нас нападут?
— Я прежде всего ученый. Война не моя стихия, хотя, если потребуется, я возьму в руки оружие, — ответил тот. — Вы, кажется, уже видели, капитан Епанчин, что я довольно недурно им владею.
— Начальник хочет сказать тебе, Епанчин, чтобы ты довольствовался тем, кто у тебя есть и что у тебя есть, — ввинтился в разговор Абу-Керим. — Если на нас нападут сардонары, не помогут ни десять человек, которых ты вытребуешь, ни несчастная гравиплатформа. То же в отношении Обращенных! Старикашки из Дайлема, эти жрецы-заклинатели, ведь уже предрекли нам мучительную смерть в течение ближайших трех суток! Дали, так сказать, информацию к размышлению. Чего ж тебе еще надо? Не отвлекай начальника от серьезных дел!
Капитан Епанчин сделал вид, что не слышал этих слов. В конце концов, Абу-Керим свое получит, пронеслась мысль. Не от собственных землячков, так от этих «диких» гареггинов с их трогательными обычаями вести «хоровод». От сардонаров, от Обращенных…
Работы перешли на новый этап. Элькан отобрал семерых для того, чтобы проникнуть внутрь обнаруженного в толще болот сооружения. Первые же данные выявили, что постройка покоится в котловине на дне этого своеобразного водоема и форма этой котловины максимально приближена к усеченному конусу. Судя по всему, заключенное внутри затопленного болотной жижей конуса сооружение просто провалилось «под землю», после того как были повреждены основная и вспомогательные переборки Уровня. Устремившаяся в провал вода и осыпавшиеся толщи грунта довершили дело. Повреждение резервуаров, содержащих химически активные вещества, вызвало утечку, и пошли процессы, приведшие в итоге к образованию ареала болот, зоны с совершенно особенной флорой и фауной.
Взрезав верхние перекрытия сооружения и начисто снеся, словно гигантской косой, две шишковидные башенки, Элькан закрепил каркас силового поля и нарастил лестницу прямо к прорубленной бреши. Несмотря на то что работы шли уже несколько дней и люди могли привыкнуть к тому, как работают транспортеры, Малая их модификация, все равно, — как только прямо из воздуха начала ткаться витая лестница с опорными площадками в стыках пролетов, несколько уроженцев Корабля вознесли молитву.
— Люди не меняются, — тихо проговорил Гамов, глядя на то, как Лейна становится на одно колено и ее губы шепчут слова истового обращения к неизвестным богам и темным духам этой земли, в то время как у ее бедра покоится средоточие высочайших технологий, плазмоизлучатель «Дитя Молнии».
У отряда Элькана не было практически никакого специального оборудования, поэтому приходилось рассчитывать единственно на прочность каркаса силового поля, наведенного излучателями. Каркас держал стенки котлована, углублял и расширял его по воле Элькана. Малейшая неполадка вызвала бы схлопывание контуров, проще говоря, пучина болот сомкнулась бы над головами дерзких святотатцев.
Первыми в здание предполагаемого медицинского центра Строителей спустились, как говорится, семеро смелых, среди которых были Элен Камара, Хансен и, конечно, сам Элькан. За распределительным пультом, установленным на гравиплатформе, остался криннец Бер-Ги-Дар, с ним капитан Епанчин, встревоженный, осунувшийся и бледный. К слову, последние несколько дней капитан почти ничего не ел и непрестанно говорил об усилении охраны. Впрочем, сам он понимал, что ресурсы маленького отряда Элькана сильно ограничены, и это обстоятельство привносило дополнительный повод для неизбывной тревоги. Летчик-космонавт, страдающий бессонницей, — это приводило самого Епанчина в бешенство.
Капитан постоянно держал связь с людьми, находившимися на берегу, а вдоль длинной металлической балки, несущей излучатели, непрестанно курсировала туда-сюда малая гравиплатформа с Абу-Керимом, Гамовым и Лейной.
— У капитана нашего очко играет, — говорил Абу-Керим по-русски угрюмому Константину. — Видишь, как зыркает в нашу сторону, а потом в этот чертов котлован, где даже чертям неуютно будет.
— Я не понимаю твоего веселья, Абу-Керим, — сказал Константин. Чему ты так радуешься? Тому, что мы находимся в смертельной опасности? Так, кажется, и ты не исключение.
— С чего ты решил, что я радуюсь? Если я улыбаюсь, это значит, что у меня на душе непогода. Помнишь, когда мы летели из Москвы на Байконур, мы говорили с тобой о Боге и о том, что тут, в другом мире, мы потянемся друг к другу?
— К чему вспоминать это, Абу-Керим?
— Можешь звать меня Ильясом, я же говорил еще на Земле. Или ты не хочешь называть меня по имени? Ну еще бы. Гордый, да? Пусть так. Когда мы летели из Москвы на Байконур, я говорил тебе, что, может статься, мне придется прикрывать твою спину. Вот сейчас, кажется, близок такой момент. Ты готов доверить мне свою спину?
— О чем он говорит? — быстро спросила Лейна, видя, как помрачнело лицо Гамова.
Константин стиснул зубы и удержался от резкой фразы, но Абу-Керим прекрасно понял, о чем умолчал Гамов. Оба они машинально взглянули вниз, где в двадцати метрах под ними медленно плыли черные болота, закутанные в серую дымку, местами подернутые ряской из уродливых, коричневых напластований, которые язык решительно не поворачивался назвать растениями. Абу-Керим все-таки сказал:
— Я понимаю, Костя. Велик соблазн. Велик соблазн столкнуть меня прямо в болота, а там мне недолго мучиться. И ведь нужно только решиться, только легонько подтолкнуть в спину, и все!.. Месть свершилась. Только не окажется ли, что я буду тем самым человеком, которого не хватит?
— Которого не хватит ДЛЯ ЧЕГО? — холодно уточнил Гамов, и Абу-Керим открыл рот, чтобы отвечать, но Гамов, повинуясь неосознанному чувству, стал поворачиваться, краем уха все-таки подцепив коротенькую фразу Абу-Керима:
— А вот для защиты от них.
В двух анниях от протянутой над болотами балки на траверзе — если пользоваться морской терминологией — плыли над серыми прибрежными холмами несколько гравиплатформ, развернутых до таких размеров, что каждая помещала на себе несколько десятков человек. Не следовало особенно гадать, кто пожаловал к Нежным болотам: гравиплатформы такого размера были только у Обращенных, сардонары пользовались платформами куда меньшего размера, которые были взяты в качестве трофеев.
— Ага, — сказала Лейна, и у нее дрогнул и зазвенел голос, — вот и дождались! Что-то долго их не было, даром что у Обращенных размещен гарнизон, кажется, в городе Шак-Лебб, что в ста белломах от Дайлема. Я видела у дяди карты этих мест…
— Тебя они, Костя, не будут сильно жаловать, — сказал Абу-Керим, — ну еще бы!.. Чужак из Великой пустоты, как они именуют космос, к тому же был на службе у сардонаров. Так, будто мало этих темных мест в биографии, ты еще и гареггин, да еще болтаешься на этой гравиплатформе над Нежными болотами. Что они могут подумать? Уж будь уверен, утопят — не успеешь и пикнуть.