Гамов, Лейна и Абу-Керим на малой платформе, курсировавшей вдоль балки, перебрасывались быстрыми фразами на двух языках — русском и Общем арламдорском:
— Ну приплыли…
— А мне приходилось видеть Обращенных в действии около двух месяцев назад. Стреляли на поражение…
— Как бы и сейчас…
— Запросто, — сказал рассудительный Абу-Керим и покрутил головой, — запросто могут всех валить. А уж потом разбираться, кто прав, кто виноват.
Гамов, которого трясло, словно от холода, ответил, выбивая зубами веселую дробь:
— Н-да, не вижу, чем бы эта армада на гравиплатформах могла отличаться от российского СОБРа, разве что численностью. Поставили ультиматум, потом будут стрелять на поражение или топить в болотах. Мы для них вне закона, чужие.
— Вполне традиционное обращение, — заметил Абу-Керим, присаживаясь на корточки на самом краю платформы и обхватывая пальцами рассаженную до кости щиколотку. — Думаю, что, если твой дядя Марк пойдет в отказ, нас будут валить прямо сейчас. И тогда разве что только я выживу… По привычке…
Пауза явно затягивалась. Воин-наку ждал сигнала от альда Каллиеры, а тот молчал. С момента выставления ультиматума в пересчете на земное время прошло более часа, но с тех пор альд Каллиера не произнес ни одного слова. Он только выслушивал сообщения из локальной сети Обращенных, проходящие через полант, и пощипывал ус.
Элькан между тем не подавал вестей. Гравиплатформы с Обращенными за время, данное на раздумье, приблизились к протянутой над болотами металлической балке ближе на сотню анниев. С такого расстояния вполне можно было разглядеть лица… С такого расстояния вполне можно было стрелять на убой.
Наконец альд Каллиера дал сигнал, и наку заорал:
— Время истекло! Кто уполномочен дать ответ? Капитан Епанчин повернулся к Бер-Ги-Дару и затряс того за плечо:
— Что ты молчишь? Что ты молчишь? По моим часам мы час восемнадцать минут ждем, и ничего! Я не стану дожидаться, пока эти ваши Обращенные приступят к силовому решению проблемы! Я спускаюсь вниз, в эти вонючие болота, и вытаскиваю оттуда за шкирку нашего храброго предводителя! Который, как мне кажется, уже исчерпал кредит доверия.
— Ну так что ж!.. Действуй по собственному усмотрению, ведь это ты отвечаешь за безопасность, — печально ответил ему Бер-Ги-Дар, не убирая рук с пульта.
Капитан Епанчин головокружительно выругался на родном языке, предоставлявшем такую великолепную свободу выбора выражений в минуты гнева, и, перемахнув на спускающуюся к болотам лестницу, полез в провал. Примерно в этот момент Бер-Ги-Дар, которого трясло от напряжения и волнения, снова связался с Эльканом и сообщил, что время истекло.
— Они сейчас атакуют нас! — кричал криннец. — Элькан, нужно решать!..
— А что решать? — ответил Элькан. — Более чем уверен, что хоть одного-то они пощадят. Этот один — осведомитель. Потому как должен же кто-то передать, что руковожу отрядом и работами именно я. Не допускать же, в самом деле, что кто-то из зевак, бегающих по болотам, знает меня в лицо и по имени!
— П-почему ты говоришь такое? — несколько растерялся Бер-Ги-Дар. — Не ко времени разбираться… И почему мне? — встрепенулся он. — Ты что, думаешь, что это я?
— Я не думаю ни о чем подобном, — ответил Элькан, — слава богу, у меня есть более благодарная пища для размышлений. Я не исключаю, что ее хватит до конца жизни…
У Элькана были все основания для подобных слов. Время, отпущенное Обращенными для решения по выдаче предводителя отряда, последний потратил с пользой и нашел то, что искал. Он и двое его спутников находились в круглом зале, обведенном, как колоннадой, несколькими десятками огромных прозрачных сосудов, по форме напоминающих сильно вытянутую каплю воды. В высоту эти «капельки» достигали никак не менее десяти анниев и были заполнены изнутри желтоватым раствором. Где до половины сосуда, где до трети; в двух или в трех сосудах раствор пластовался к стенкам и застывал гребнистыми, серыми наростами. В мутной глубине каждого из сосудов виднелось что-то черное. Сначала было неясно, что именно, но при первом же более внимательном взгляде у всех троих исследователей вырвалось: — Гарегги!
В самом деле, в раствор были помещены гарегги, они недвижно висели в вязкой жидкости, наполняющей экспериментальные сосуды. Тут были представлены особи длиной с фалангу человеческого пальца и крупные, длиной до двух анниев. И не только черные, как удалось разглядеть Элькану, когда он воспользовался гравиплатформой, до того покоящейся в центре зала. Элькан медленно плыл вдоль шеренги сосудов, заключающих в себе несчетное множество червей-гареггов всех цветов — алых, зеленых, синих, красных, серых, даже белых, ну и, конечно, черных. Элькану тотчас же пришло в голову, что цвет — это маркировка, указывающая на специализацию червя. Здесь, в этих тысячелетних сосудах, находились первозданные образцы вида, а ТО, что жило сейчас в Нежных болотах, было конечным продуктом мутационной цепочки в отравленной жидкой среде.
И чем больше смотрел Элькан, тем больше веселого и яростного огня было в глазах и тем вернее закипало в его груди чувство уверенности в том, что он не ошибся в своих предположениях. Конечно, это здесь. Именно тут ставились опыты на гареггах. Нет, не так: именно тут они были созданы и апробированы на человеческом материале. Пораженном человеческом материале…
Увидел Элькан и еще кое-что: практически в геометрическом центре зала имелась круглая выпуклость в полу, и ученому довольно было одного взгляда, чтобы узнать в ней отражатель Большого транспортера (одна из Малых модификаций). Это сочетание — га-регги и транспортеры в одной лаборатории — вызвало у Элькана прилив сил и неудержимое желание с головой окунуться в работу. Ведь близок, совсем близок итог, и даже промежуточный результат, будь он положительным, дает полную уверенность в окончательном успехе!
— Теперь нет никакого сомнения, — пробормотал он. — После нашей гибели тогда, пятнадцать веков назад, ребята с Леобеи построили этот центр и пытались лечить амиациновую лихорадку при помощи гареггов и последующего извлечения системы-«червя» при посредстве Больших биотранспортеров… Никакого сомнения! — повторил он, оборачиваясь и невидящим взглядом окидывая Хансена и Элен Камара, стоявших за его спиной. — Отделить пораженные клетки организма от жизнеспособных можно только при помощи биотранспортеров! Ну конечно… двухступенчатая методика излечения… Гарегг аккумулирует… биотранспортер — извлекает… Так, так!
И вот в этот-то момент, когда Элькан совершенно забыл об оставленных наверху, над болотными толщами, товарищах и намеревался целиком сосредоточиться на работе в медкомплексе Строителей, и прозвучали в его ушах слова Бер-Ги-Дара о том, что время истекло.
Элькан не мог и представить, что его возможно оторвать от изучения научных сокровищ Строителей. Будь он тут один, глава отряда, верно, просто сорвал бы с головы полант, чтобы голос Бер-Ги-Дара по ту сторону связи не отвлекал его от важнейшей работы. Но, к несчастью для обуреваемого жаждой исследования Элькана, тут были двое землян, и они преследовали несколько иные цели. Хансен крикнул в гневе: