На этот раз ошибиться в том, КТО это и существует ли он до сих пор, было невозможно.
Чтобы добраться до мозга Академии — даже такой странной и мало кому известной дорогой,— отряду Каллиеры потребовалось выдержать два боя и потерять больше половины людей. Характерно, что опытные воины Обращенных гибли «обильно», по циничному выражению Абу-Керима, а вот земляне, в большинстве своем люди мирных профессий (ну за исключением майора Неделина, капитана Епанчина, британца Уилшоу и того же Абу-Керима), почти все уцелели. Больше остальных уроженцев Земли досталось расторопному китайцу Ли Сюну, он получил удар хваном между ребер, но стойко терпел. Это если не считать еще троих, что все-таки были убиты...
Гамов, который убил двоих гареггинов и отделался таким же количеством царапин, чувствовал, как каждую клеточку его тела переполняет мерный, торжественный, все нарастающий гул. Он не задумывался над тем, что будет с ним дальше, а уж тем паче не пытался представить, какие процессы сейчас идут в его организме, меняющемся вследствие проникновения чужой плоти, чужого генотипа. Уроки, полученные им от покойного гареггина Иль-Дорана, бесспорно, сыграли положительную роль. Константин и не вспоминал, что еще совсем недавно он сам был таким же сардонаром, как вот эти смуглолицые, стройные парни с полудетскими лицами; и не вспоминал, что он остается таким же гареггином, как и они. Он начинал уже терять чувство реальности. Все чаще он ощущал себя персонажем какой-то необычайно сложной и красочной компьютерной игры, и ему даже в голову не приходило, что он смертен, что он может умереть, ведь всякий раз, когда он уходил из зоны поражения или чудом ускользал из-под мощного рубящего удара противника, он подспудно ощущал, что все еще можно переиграть. Будто у него несколько жизней. Будто этот мир — лишь один из вариантов развития событий, комбинация из нескольких составляющих, которые всегда можно переставить местами...
Конечно, это действовал гарегг. Легкость, отточенность и быстрота движений были поразительными, и Гамов, убив второго сардонара, вдруг задумался над очевидным: ведь у этих ребят такая же скорость, выучка и уж верно больше опыта, так почему же умирают они, а не он, Константин?
С этого момента мысли о том, что и он может умереть, больше не приходили Гамову в голову.
До определенного момента.
Конечно, местонахождение секретного тоннеля указал Леннар. В том, что о его существовании до сих пор и не подозревали, нет ничего удивительного: в конце концов, общий объем отсеков Академии был таков, что здесь могли кануть без следа десятки таких тоннелей.
— Я строил этот Корабль, но это было так давно, что я, верно, сейчас не держу в голове и трети всех секретов,— сказал по этому поводу Леннар.
В дальнейшем он не столько говорил, сколько действовал, и, быть может, именно тем, как Леннар распределял людей по линиям атаки, и объясняются такие небольшие потери среди землян... По крайней мере, так это ощущал Гамов, чувствовавший волны живой и будоражащей энергии, исходящей от Леннара. У Константина подспудно вызрело осознание того, что бывший вождь Обращенных всеми возможными способами избегает подставлять «гостей» под удары гареггинов Акила. Сам же Леннар шел первым и раз за разом выказывал никого не удивляющую удаль и ошеломляющее мастерство, хотя следует отметить, что быстрота, отточенность его движений, его пластика были поразительны даже для гареггина.
«Искусство боя, перенесенное через века и помноженное на мощь, влитую гареггом,— пронеслось в голове у Гамова.— Неудивительно, что его соперники падают от одного коротенького, неуловимого выпада... С ним сейчас, наверное, не могут соперничать и «бессмертные» Акила... Ноэль, Разван. Мой хороший знакомый Исо».
Надо отметить, что во главе одного из постов гареггинов стоял упомянутый Разван, и он был убит Леннаром на втором выпаде...
Все, кто шли за Леннаром, не задавали вопросов, не пугались гибели товарищей и не испускали стонов, получив смертельную рану. Чудесным образом в головах всех участников этого марш-броска отложилось ощущение, что это последний бой. И что решения судеб, выносящиеся там, где-то свыше, будут вынесены по результатам этого боя, а сейчас вот он, живой полубог, ведет их широкими коридорами и мерцающими тоннелями Академии сквозь посты сардонаров и гибельные удары их хванов и бей-инкаров точно к цели.
Никто из посвященных в историю с «убийством» Леннара не стал предлагать ему называть себя противоборствующим гареггинам. Те, кто узнал бы его в лицо, не посмели бы поднять оружие на собственное божество.
Нет, легче и быстрее было принимать бой.
Нет смысла описывать все перипетии этого перехода. Многие его участники и не помнят подробностей... Многие не вспомнят никогда. Ярким финалом стала картина: Леннар выламывает предохранительную решетку, забирающую широкий вход в двухметровый колодец, несколько раз стреляет из плазмоизлучателя, не обращая внимания на то, что брызги раскаленного металла прошивают его одежды и впиваются в кожу; потом прыгает вниз и, переключив «плазму» в режим точечного поражения и наскоро отрегулировав настройку, бьет по контурам будущего лаза... как выяснится чуть позже — пролома в самом своде Центрального поста.
Несколько мощнейших ударов мечом — и кусок металла проваливается куда-то вниз, а из колодца, из-под зубьев изуродованной предохранительной решетки, валит сизый дым, потом он становится бурым, струи его перехлестываются под потолком секретного тоннеля, и становится непросто дышать.
Не глядя и не думая, а доверив себя только лишь безошибочному инстинкту, Костя Гамов прыгает вслед за Леннаром и оказывается посреди ярко освещенного пространства, между дугой гигантского пульта управления, обводящего большие полусферические экраны, и внушительной группой бойцов, в которых несложно определить гареггинов.
— Ну что же,— сказал Леннар,— я вижу, тут весело. По всему, Алькасоол, ты удачно используешь полномочия, которые я тебе передал.
Тот долго смотрел на длинные дайлемитские одеяния Леннара с черными дырами от раскаленных металлических брызг, и наконец сказал:
— У меня почему-то всегда сохранялось убеждение, что ты еще вернешься. Ну вот... оно меня не обмануло. Ну что же вы?! — повернулся он к замершим с мертвыми, ничего не выражающими полудетскими лицами гареггинам.— Это я могу стоять перед ним спокойно, ведь для меня он только предшественник на высоком посту... А для вас-то он бог! Как вы встречаете своего бога, недоумки?!
После этих слов Алькасоола могло произойти все, что угодно. Нож, брошенный по неуловимому знаку Акила точно в сердце главы Академии, тоже мог прочертить свою линию развития событий. Но нет... Ничего подобного. Гареггины знали, как следует себя вести, когда встречаешь высшее существо, возносимое ими в молитвах, заговорах и боевых кличах. Они даже не оглянулись на Акила, без разрешения которого, кажется, неспособны были даже отправлять свои естественные человеческие потребности. Да и не совсем людьми они были... Эти не совсем люди один за другим становились на колени в помещении Центрального поста и одновременно высоко поднимали над головой оружие.